К нам осень не придёт
Шрифт:
Говоривший захихикал, но собеседник прервал его, резко и нервно:
— Заткнулся бы ты, не ровен час, подслушают. Иди в дом. Хотя… постой! Ты как с ним столковался-то?
— Я, как вы приказать изволили, уже после всего подошёл, когда он в лесок по нужде отлучился. Я и давай соловьём разливаться, мол, какие великолепные собаки у них, расспрашивал то да сё. Малый так и млел — а потом я у него попросил собачку подозвать да меня с ней познакомить. Ну а дальше, слово за слово, а мы уж у того кустарника, где барыня гуляла… Я собаку за ошейник держу, чувствую, та аж вся стрункой
Рассказчик смолк, услышав грубое ругательство, затем укоризненно поцокал языком.
— Тише вы, барин! Ну, не вышло — да кто же знал? Волк этот, он будто из преисподней явился, да как на борзую набросится! Вот как есть секундочки не хватило! Ну, а потом…
— Что было потом, я знаю! — перебил тот. — Ладно, иди… Кирьяну ещё пригрози, если проболтается о тебе — ему хуже будет, это он за сукой хозяйской не углядел!.. Ч-чёрт! Такую возможность упустили!
— Ладно, барин, не гневайтесь, — примирительно ответили из темноты. — Может, ещё что придумаем.
* * *
Когда Анна открыла глаза, за окном еле серел пасмурный рассвет; небо закрывали ровные серые облака, но дождя или снега вроде как не предвиделось. С помощью Любы Анна надела уже отчищенную от грязи вчерашнюю амазонку — та весьма ловко сидела на ней — и закуталась в тёплую пелерину. Ей захотелось пройтись перед завтраком: здесь, в усадьбе, при любой погоде воздух был так свеж и вкусен, что жаль было им не насладиться. К тому же — хотя она очень старалась скрыть это от зорких глаз Любы — Анна заспешила, когда в саду, меж побеленных стволов яблонь, заметила князя Полоцкого.
Вчера они ни разу не смогли остаться наедине и поговорить: вокруг было слишком много народу, чтобы беседовать откровенно. В гостиной они сидели они далеко друг от друга, а около князя ещё и постоянно вился рой девиц во главе с Машей Завадской и её подругами.
Анна выскользнула из дома и направилась в сад. Полоцкий стоял и вглядывался куда-то в сторону леса; она была уверена, что князь её не заметил, однако стоило ей приблизится, как Вацлав Брониславович проговорил, не поворачиваясь:
— Доброго утра, Анна Алексеевна. Рад видеть вас в добром здравии.
— Как вы узнали, что это я? — засмеялась она.
— Услышал ваши шаги. Однако не удивится ли ваш супруг, что вы гуляете в моём обществе в столь неурочный час?
Анне хотелось бы ответить, что для супруга её поведение, как и она сама, значит меньше, чем прошлогодний снег, но она сдержалась и лишь неопределённо пожала плечами.
— А как вы себя чувствуете сегодня?
— Лучше, — прозвучал короткий ответ. — Я всегда поправляюсь быстро. Послушайте, Анна Алексеевна, я хотел бы выяснить кое-что насчёт происшествия с собакой, если вы не против. Расскажите пожалуйста, что именно произошло вчера.
— Но я не знаю, — беспомощно произнесла она. — Я ведь всё уже рассказала. На меня налетела борзая, повалила, и…
— Это я понял. Я имею в виду, что происходило до нападения. С тех
Анна постаралась сосредоточиться и честно передать все детали. Третьего дня ей принесли нарочно сшитую амазонку и новенькие сапоги для верховой езды. Потом Левашёвы отправились в поместье Завадских, из прислуги с ними были Денис и Люба. Денис же заменял кучера — он прекрасно умеет управляться с лошадьми. Вечером они прибыли в усадьбу, а рано утром Люба подала ей платье, сапожки, шляпку — и все выехали из дому.
— Постойте, — попросил Полоцкий.
Он опустился перед ней на колени, на мгновение зажмурился — видимо, рана давала о себе знать — затем с силой выдохнул воздух, как это делают собаки. Анна изумлённо наблюдала, как князь приблизил лицо к её рукам, затянутым в перчатки, коленям… Он совершал отрывистые вдохи носом, затем также обнюхал её подол, обувь — для этого ему пришлось пригнуться к самой земле.
— Князь, что вы делаете? — краснея, вскричала она, когда он приподнял подол её платья и поднёс его к лицу.
— Дьявол… Надо было проверить ещё вчера, но я не смог бы… А сегодня почти выветрилось. Минуту, Анна Алексеевна…
Ещё некоторое время, стоя на четвереньках, он втягивал в себя запах её башмаков — Анна с ужасом думала, что кто-нибудь может увидеть их в такой нелепой и некомильфотной ситуации — затем наконец-то отстранился.
— Это, Анна Алексеевна, кто-то вчера ещё постарался. Пока вы спали, ваши сапожки натёрли смесью трав с… впрочем, название вам вряд ли что-то скажет. На собак это действует, как если бы у них под носом появилась бы волчица. Неудивительно, что как только вы встали по ветру — борзая накинулась на вас. Скорее всего, не один, так другой пёс напал бы, стоило вам только оказаться поближе.
— Я… Я к ним вообще не приближалась, — в ужасе прошептала Анна. — Всё утро я была в группе дам, мы смотрели издалека, борзые все были на сворках, и только когда Завадская предложила ехать…
— На охоте внезапное нападение собаки выглядит неожиданно, но вполне объяснимо — сука могла взбеситься, такое бывает. И тот, кто это подстроил, вероятно, хотел бы вашей смерти, Анна Алексеевна.
* * *
Всеслав, конечно, не мог с уверенностью доказать свою правоту, когда предостерегал Анну против злоумышленника, покусившегося на её жизнь. И его не удивила реакция графини, которая со страхом и недоверием уставилась на него.
— Нет… — выдавила она. — Нет, это какая-то ошибка… Верно, вам почудилось! Или собака случайно приняла меня за кого-то чужого!
— Я не настаиваю, Анна Алексеевна, что точно прав — насчёт собаки всё могло быть. Но, что касается запаха, я не мог ошибиться.
— Да откуда вы знаете? — нервно выкрикнула она.
— Приходилось встречаться с подобными вещами, — пожал плечами Полоцкий.
Графиня невидящими глазами уставилась прямо перед собой; Всеслав знал, что Анне Левашёвой, как и всякому нормальному человеку, нелегко было принять, что есть кто-то, желающий ей смерти. Они медленно пошли по ухоженным дорожкам сада. Вокруг никого не было; Анна дрожала, несмотря на тёплую накидку и перчатки.