Кафе на 5-ой авеню
Шрифт:
— Вот так, — она услышала довольный голос Гарри и обернулась. Он стоял у двери в прихожую и смотрел в открытый чемодан, — надо проверить мастерскую. Все ли там нормально, — сказал он и положил ногу в чемодан. Затем сделал шаг. Еще один. И еще. И… исчез внутри чемодана. Гермиона на это лишь покачала головой. Воистину, она знала о Гарри гораздо меньше, чем хотела бы! Вот, например, когда он умудрился не просто освоить чары незримого расширения, но и собрать походную мастерскую? Или откуда научился так хорошо ориентироваться в интернете? Этого не могла и она сама, а ведь это она среди них маглорожденная! — Герм! Спускайся сюда! — услышала она голос и пошла к чемодану, в котором она увидела обычную деревянную лестницу, что вела в темноту, — посвети, пожалуйста!
— Не выражайся, — буркнула она по привычке и, спрыгнув с лестницы, достала палочку, — Люмус! — сказала она, подняв палочку и осмотревшись. Действительно. Вокруг была кромешная тьма, в которой лишь угадывались столы и шкафы, которыми, как знала Гермиона, был забит это чемодан. Видимо, слетели чары освещения.
— Спасибо, — сказал Гарри, размахивая палочкой в какой-то только ему известной последовательности, — прости, но ты себе не представляешь, как мне надоело то, что чары света конфликтуют с чарами незримого расширения! — бурчал Гарри, — а ведь Дамблдор говорил, что в чемодане великого ученого Ньюта Скамандера удалось совместить их так, что в нем был не только стабильный свет, но и оптимальная температура в ее разных частях, — сказал Гарри и направил палочку вверх, — Вердимилиус*! — сноп зеленых искр осветил комнату, а Гарри улыбнулся, — так и знал, — сказал он и подойдя к одной из стен, где зеленых искры было больше всего, направил на нее палочку, — Люмус Солем! — произнес он и луч света ударил в стену, после чего в чемодане стало светло и Гермиона потушила свой Люмос, — вот доберусь до записей деда Карлуса* и сделаю все как надо. А то на черновиках деда Флимонта далеко не уедешь, — говорил он, а Гермиона с улыбкой следила за тем, как Гарри наводит порядок в своих владениях. Увы, но создавая этот чемодан, Гарри не имел под рукой записей своего деда, который и придумал эффективный способ совмещения чар света и незримого расширения. Они оказались спрятаны в тайнике дома в Годриковой Впадине и Гарри добрался до них только за день до их отъезда.
— Погоди, а что ты сделал? — спросила она, с интересом рассматривая мастерскую. Несколько столов. Черная доска с мелом. Ватманы с какими-то схемами. Несколько специальных держателей для… чего-то. Наверное, материалов и заготовок, которые нельзя трогать руками. Магические накопители в виде разноцветных кристаллов. Многое она видела только в виде картинок. Но кое-что не встречалось даже ей.
— Перезапустил рунную цепочку, что удерживает заклинание света и перенаправляет его на все пространство, — Гарри говорил, проверяя ящики, инструменты, флаконы с зельями… она хоть и видела его мастерскую еще там, у Корнелиуса, но ей до сих пор было в новинку видеть Гарри таким, — дед Флимонт придумал ее как более простой вариант цепочки деда Карлуса, но… вышло не очень. Все-таки Флимонт больше был спецом по порталам, а не долговременным артефактам, — Гарри пожал плечами и в последний раз осмотрелся, — вроде все хорошо. Что ты говорила? Прости, я прослушал, — спросил Гарри, а Гермиона улыбнулась.
— Мне нравиться квартира. Не надо искать новую. Тем более, что договор уже заключен и придется платить неустойку.
— Эм… ну… я ведь говорил тебе, что здесь только одна спальня, — смущенно напомнил ей Гарри, на что Гермиона пожала плечами.
— И что? Я буду спать на лежанке в гостиной, — как нечто само собой разумеющееся сказала она, вот только Гарри это не устраивало.
— Миона, не начинай. Я же ясно дал понять, что могу и в мастерской поспать, — говорит Гарри и, не дожидаясь ответа Гермионы, лезет наверх.
— В мастерской где сбоят чары? А не напомнишь, кто говорил мне о том, что только начинает жить, — иронично сказала она, выходя из чемодана.
— За исключением чар света, там все нормально. Обойдусь электрическим ночником, если что. Генератор у меня там тоже есть, — бурчит Гарри и плюхается на кресло, вытянув ноги, — будешь спать в спальне! И не спорь! Я — решил!
— Ах ты решил! — Гермиону охватило дурное
— Нет. Сначала ты мне скажешь, почему это я должен не уступать тебе кровать в спальне, — грубо и строго он спросил ее, этим загнав Гермиону в угол, из которой словно выпустили весь горячий пар, как из чайника. Она повернула голову в сторону, избегая его взгляда, а Гарри вздохнул, — опять? Я же говорил тебе, что ты мне не обуза! Пойми, Миона, — он отпустил ее локоть и взял за руку, — я впервые счастлив, понимаешь? Счастлив, что ты со мной. Счастлив, что все закончилось. Счастлив, что… наконец-то могу заниматься тем, чем хочу, а не тем, что надо…
— Не в этом дело! — прервала она его, крикнув, — я… чувствую себя паразиткой, Гарри, — говорит Гермиона, одергивает руку из ладони Поттера, обхватывает себя за плечи, идет к балкону и смотрит наружу, — Я… меня с детства воспитывали, что я не буду… не должна сидеть на шее кого-либо. А тут… — Гермиона проглотила ком в горле, — я уже не уверена, что мне… стоило ехать сюда. У тебя есть столько всего. Главное, у тебя есть план. А я… я…
— Ты это ты! — резко прервал он ее и, встав рядом с ней, резко схватив ее за плечи и повернув к себе лицом, — ты… лучшее, что случилось со мной в этой мордредовой жизни! И мне не трудно… нет! Мне в радость тратиться для тебя, на тебя, ради тебя… просто потому что…потому что… — Гарри выдохнул. Они не говорили об этом. Ни он, ни она. Они вели себя как всегда. Просто он шел куда-то, а Гермиона шла за ним. Но раз уж они вместе им обоим пора расставить все точки над «и», — Гермиона Джин Грейнджер! — торжественно заявил он, — я тебя люблю! — сказал он, а глаза Мионы резко расширились, словно она не знала этого, — и… если ты сочтешь меня достойным, хочу, чтобы ты… когда-нибудь в будущем… вышла за меня замуж, — сказал он, отпустив плечи Гермионы и… вышел на балкон, оперевшись руками о перила.
Ну вот. Он сказал. Если она потребует у него обратный билет до Лондона, то он купит его для нее не задавая вопросов. Потому что любовь и симпатия это одно, а брак. Настоящий брак, по взрослому… это совершенно другое. Гарри, в силу возраста, имел крайне смутное представление о браке, но понимал, что это не просто поцелуйчики и обжимания на диване. А учитывая закидоны Гермионы по поводу профессии, самореализации и всякого другого, то…
— Чего же ты молчал все это время? — вопрос был задан тихим голосом, в котором не было ни злобы ни радости. Только лишь любопытство и некая усталость. Вот только обернуться Гарри не успел. Гермиона обхватила его живот руками и прижалась к его спине.
— Думал… ты и так знаешь, — проглотив ком в горле, сказал он. С того дня у Корнелиуса они… в лучшем случае сидели в обнимку. Даже не целовались толком, больно много было дел. И вот такое проявление чувств Гермионы… это было что-то новое.
— Знать и слышать своими ушами — разные вещи Гарри, — говорит она и Поттер чувствует, как она положила подбородок на его плечо, — хорошо, что здесь высоко. Нас никто не увидит, — как бы между делом отметила она, а Гарри улыбнулся. Да, Гермиона была та еще стесняшка.
— Спать будешь в кровати, — сказал он, ожидая новой порции отказов по самым разным причинам.
— Хорошо, — но неожиданно, Гермиона согласилась и когда он посмотрела на нее, лукаво улыбнулась, — я просто слишком устала, чтобы дальше с тобой спорить, — говорит она, а Гарри усмехнулся. Это было так по-детски! Впрочем, пусть. Они и так наелись взрослых проблем. На всю жизнь хватит! — а по поводу брака… давай не будем спешить. Не думай, только, что я против, — скороговоркой сказала она, не дав Гарри даже загрустить, — я… — Гермиона выдохнула, — тоже тебя люблю, но… нам всего-то по семнадцать, — Гарри почувствовал, что Гермиона, словно инстинктивно, пожала плечами и крепче прижалась к нему, а Гарри… выдохнул.