Каин. Образы зла

Зонди Леопольд

Во-вторых, комплекс Каина может возникать у каинитов – лиц, открыто проявляющих свою врожденную натуру Каина из-за возникшего у них конфликта с окружающей средой, этикой и моралью.

В-третьих, конфликт у Каина может возникнуть и с его собственной совестью.

Как его собственное Я, так и окружающая среда, а при определенных обстоятельствах и его Сверх-Я, его собственная совесть защищаются от своего Каина – пароксизмально возникающих извержений аффектов, чрезмерной потребности в собственной значительности, болезненной страсти иметь, стяжать и обвинять. Изза этого некоторые каиниты и вынуждены отодвинуть свои основные витальные потребности на задний план. И поэтому Каин ищет для себя запасные выходы. К сожалению, не всегда они ведут к социализации и сублимации, скорей, наоборот, к образованию невротических симптомов. Также нам необходимо предположить и то, что каинитические потребности заложены в человеке диалектически. А это говорит о том, что в душе Каина действует также и противодействующая ему сила Сверх-Я. В диалектической борьбе Каина со своей совестью и возникают те новообразования, к которым относятся невротические симптомы. О совести Каина более подробно будет сказано во втором томе этой книги. Здесь же нас интересуют лишь

наиболее часто встречающиеся симптомы невротического Каина. Это: 1) невроз навязчивых состояний с фобией; 2) феномен отчужденности; 3) ипохондрия; 4) расстройства в работе или соответственно в карьере (самовредительство) и 5) Каин, соматизирующийся в картине психосоматического заболевания.

Очень часто бывает трудно выяснить, возникли ли невротическое избегание, вытеснение, сдерживание, отчужденность или проекция в качестве следствия эдипова комплекса, или же комплекса Каина.

Таблица 5

Различия между эдиповым комплексом и комплексом Каина

Эта задача далеко не из легких уже потому, что потребность сына убрать с дороги отца или аналогичная потребность дочери в отношении матери, хотя и находится рядом с любовью, играет в эдиповом комплексе второстепенную роль. И потому неудивительно, что психоанализ говорит исключительно об эдиповом комплексе и образ Каина у них почти сливается с образом Эдипа.

Судьбоанализ же считает, что оба комплекса существуют независимо друг от друга и каждый из них способен невротизировать человека. Мы представляем различия между двумя видами невротических комплексов на странице 141/142 в виде таблицы (таблица 5).

В зависимости от обстоятельств в обоих комплексах и в обоих полах вместо отца может фигурировать мать, а вместо брата сестра.

Помощь в дифференциации двух комплексов может оказать нам и генеалогическое древо, так как в том случае, когда в семье исследуемого обнаруживают больных эпилепсией или ее эквивалентами, то роль комплекса Каина в возникновении у него невроза становится более вероятной. Индивиды, которые фигурируют в качестве проводников эпилепсии или, более того, параноида на эпилептической основе, чаще страдают от комплекса Каина (см. пример 21). Кроме того, уверенность в том, что тестируемая нами личность является пароксизмальной, может дать и тест Зонди. Мы рассматриваем судьбоанализ в качестве адекватного способа терапии таких «латентных» каинитов, поскольку благодаря его генотропически ориентированной трудовой терапии появляется шанс поставить носителя эпилепсии на рельсы адекватной профессиональной деятельности.

Сравнительное исследование комплексов Каина и Эдипа провел в университете Левена A. Ферготе. Подводя итоги, он установил, что оба комплекса существуют независимо друг от друга, и поэтому они оба представляют для аналитика существенный интерес. Поскольку эдипов комплекс ведет к образованию общности в рамках семьи и к признанию отца, а комплекс Каина, напротив, к общности по типу братства, а это значит – к признанию ближних [101].

Примеры 20 и 21 познакомят нас с невротическими образованиями при комплексе Каина.

Пример 20. Навязчиво-невротический, фобический и параноидный Каин. История 35-летнего агента, который обращался ко мне на прием много лет тому назад с жалобами на навязчивые идеи и фобию убийства, лучше других демонстрирует то, что мы понимаем под комплексом Каина.

В юности наш пациент жил со своим младшим братом в тесном, гомоэротически окрашенном дуальном союзе, в котором играл активную, ведущую роль. Однако, когда он женился, брошенный им брат болезненно отреагировал на его женитьбу параноидом. Вплоть до того, что возникла необходимость его интернировать. С этих пор и стали появляться у нашего пациента навязчивые идеи с параноидно каинитической и фобической окраской. Его навязчивые мысли крутились вокруг идеи, что он может кого-то убить сам или что могут убить его. Пытался избежать этого невротическим путем, тем, что на ночь он закрывал все ножи в кухне на замок, а в дальнейшем требовал убирать все ножницы и ножи для резки бумаги у своих клиентов. Однако эти действия, естественно, чрезвычайно мешали его работе в качестве агента. Стихийно он попытался социализировать свое навязчивое стремление к убийству тем, что выдавал себя в еврейской общине за любителя-резника. После того как эта попытка провалилась, он начал удовлетворять свою потребность в убийстве уже более естественным образом: приехав в город, он всегда заказывал по телефону номер в гостинице. А в номере, согласно его предварительной заявке, должна была находиться живая курица, нож и два таза – один с холодной, другой с теплой водой. Пациент резал курицу так, чтобы кровь стекала – как бы соблюдая тем самым ритуал – в холодную воду, затем мыл свои руки в теплой воде и уезжал, испытывая чувство глубокого удовлетворения. Однако затем он всегда страдал от угрызений совести. Именно это и привело его к врачу.

При изучении семьи обнаружено следующее: бабушка отца умирала в старческом слабоумии. Она высказывала идеи обнищания и собирала у себя все подобранные на улице клочки бумаги и тряпки. Параноидными чудаками были, кроме того, его тетя по материнской линии и две тети, одна взятая в их семью, а другая единокровная, со стороны отца.

Динамичная сила предрасположенности пациента к параноидно-навязчиво-невротическим заболеваниям проявляла себя и генотропически, управляя его выбором в двух его браках. Его первая жена была душевнобольной, брат второй жены был интернирован в клинику в связи с параноидной шизофренией. Сама же вторая жена была невротичкой.

В ее семье было два случая с параноидной шизофренией и, кроме того, случай параноидной сенильной деменции, а именно с бредовой идеей, что ее хотят обокрасть. Позже мы обнаружили в ней еще и трех самоубийц, причем один из них был к тому же еще и душевнобольным.

Сестра пациента была сначала преподавателем математики, а позже стала психологом [102].

То обстоятельство, что пациент был религиозным, ортодоксальным иудеем и знатоком Талмуда, говорит с большой вероятностью о том, что как в его семье, так и у него самого параноид базируется на эпилептиформной основе (Буххольц).

Описанный случай демонстрирует нам то, как комплекс Каина может конвертироваться в форму невроза навязчивых состояний и фобии убийства. Второй, невротической

формой конверсии комплекса Каина является отчужденность между внешним и внутренним воспринимаемыми мирами.

По мнению судьбоаналитической психологии, феномен отчужденности возникает, особенно у невротиков, вследствие того, что накопившимися до предела грубыми аффектами Каина затапливаются мосты, связывающие наблюдающее Я как с внешним, так и с внутренним мирами, и потому отчасти разъединяя его с ними. Таким образом, согласно этой гипотезе, отчужденность является следствием изначального нарушения аффектов, влекущего за собою серьезнейшее, но вторичное нарушения Я. Нарушение аффектов может происходить в области как грубых каинитических аффектов, так и более тонких, эротических аффектов или же и в той, и в другой областях вместе. Обстоятельное исследование истерических аффектов, проявляющихся в форме стыдливости, было выполнено и представлено Л. Вурмсером (Базель и Балтимор) [103].

Каин в состоянии отчуждения

Особенностью следующего примера, взятого у Л. Вурмсера, является то, что в нем в возникновении отчужденности принимали участие эдипов комплекс вместе с комплексом Каина.

Пример 21. Состояние отчуждения у 23-летней девушки, неоднократно предпринимавшей попытки покончить с собой. Представленный ниже случай излагается автором дословно.

«Речь идет о 23-летней студентке, родом из семьи, отягощенной суицидами, разводами, наличием в ней тиранических, не дающих никому жить фигур с параноидными и садистическими характерами. Прабабушка, вероятно, была психически больной, страдающей поздней кататонией. Брат отца около года находился в состоянии непрекращающейся деперсонализации, сам отец, будучи шизоидно импульсивной личностью (математик), пережил несколько кратких состояний выключенности; также отец показывал мании преследования и заражения; а другая его родственница – манию получения наследства. Профессии в семье: профессор языкознания, актер, математик, архитектор, музыкант, переводчик, политик.

История болезни пациентки, старшей из четверых детей: в двухлетнем возрасте отреагировала на рождение сестренки тяжелыми запорами, из-за которых в течение года ей были вынуждены ставить клизмы. Тяжелыми запорами страдает она и по сей день. Примерно в три года появляются фобия на птиц (страх, что голуби выклюют ей глаза; классическая фобия Каина); тревожность и кошмарные сны, в которых она преследовалась великанами и огнем; психоанализ вскрыл у нее «круг представлений с кровью»: то она находит окровавленное белье матери, то видит, как ее дедушка обезглавливает курицу, то она видит смерть бабушки от рук жестоких, неизменно враждебно настроенных мужчин, видит, как отец унижает ее мать. В нем же высветилось и обесценивание женственности – перед ней рисовались жуткие картины сексуальности: то зачатие происходящее через повреждаемый рот, в котором они становятся зубами и которые затем отрыгиваются; то ребенок рождается путем вспарывания живота матери. В 5–7 лет, испытывая страх быть изнасилованной и забеременеть (отцом и соответственно от отца), предохраняется от этого навязчивым стремлением очищения. Затем в ее душе оставили неизгладимый след ряд переживаний, связанных с действиями эксгибиционистов и вуайеристов. В 12 лет впала в тяжелую депрессию, увидев разыгравшуюся дома сцену, в которой отец угрожал матери убийством. В 13 лет у нее появляются первые месячные, о которых мать объявляет за столом. Из-за этого усиливающийся страх перед беременностью доходит до желания покончить с собой. С шестнадцати и до восемнадцати лет: первая, без интима, садомазохистская дружба, в которой она стремилась искупать свою вину самоистязаниями (не спала, стучала головой об стенку). В 18 лет переживания соблазна вызывают у нее тяжелую анорексию, перемежающуюся фазами страстного обжорства с последующей рвотой, которая длится и по сей день. При этом у нее случается еще и аменорея. Но, несмотря на все это, она блестяще заканчивает среднюю школу и отлично учится в университете. В 21 год, в связи с разочарованием в любви, у нее тяжелый психоз, выражающийся в отчужденности, сопровождаемой галлюцинациями, в которые каждый раз вносятся коррективы. Вследствие тяжелейшего страха она неделями находилась в состоянии непрекращающихся отчужденности и глубокой депрессии. Ложится в психиатрическую клинику Эльзаса. В октябре 1959 начат ее психоанализ. По ходу психоанализа она совершила серьезную попытку покончить с собой, выпив более ста (различных) таблеток, чтобы, как она выразилась, объединиться с живыми и мертвыми. В связи с этим терапию пришлось сделать более интенсивной (увеличив ее продолжительность на 8–10 часов еженедельно). И до сих пор она занимает 300 процедурных часов.

Уже месяц, как отчужденность у нее полностью, вплоть до утренних остатков, исчезла, но нарушение питания сохраняется, правда, в смягченной форме. Встречающиеся же время от времени страхи и депрессии обычно снимаются во время сеанса или же по телефону. Пациентка снова работает, показывая успехи как в учебе, так и в работе».

Психоаналитическая конфронтация как с эдиповым комплексом, так и с комплексом Каина сыграла в излечении пациентки решающую роль. Говоря об эдиповом комплексе, Вурмсер пишет, что пациентка хотела бы быть заколотой, «как мать своим сыном Орестом», хотя ребенка от отца она и не желала. В пользу комплекса Каина говорит ряд других обстоятельств. Прежде всего, то, что пациентка отчуждением пыталась не дать подложить себя под всесильного, но обесцененного ею мужчину (Каина-отца). Она была – так она думала – приговорена отцовским судом из-за окровавленного белья и ее греховных сексуальных желаний к смерти. Она проецировала своего Каина на отца, который и в действительности был опаснейшим Каином. Ее конфронтация со своим Каином могла привести к существенной редукции отчужденности (устное сообщение аналитика). Вурмсер приводит сон пациентки, который мы представляем вниманию читателя как сон, типичный для Каина. Вот этот сон:

«И вдруг я замечаю в зеркале великана, который идет ко мне, переходя из комнаты в комнату. Я знаю: он – это моя прежняя жизнь. Великан неуклюж, он сам не в состоянии сдвинуться с места, на нем коричневая одежда, не имеющая вида; его лицо невыразительное, плоское, безносое. Он палач, совершавший массовые убийства, уничтожавший евреев в газовых камерах; и в наказание за его страшные преступления у него и отрезан нос. (Пациентка никакая не еврейка.) В страшном испуге бросаюсь я на землю, пряча свое лицо… Затем я брожу по Парижу вся в страхе, что вновь встречусь с этим великаном. И неожиданно я на него наталкиваюсь, он стоит на самом верху лестницы: только теперь он страшно худой и уже не вызывает страха, руки его раскинуты. Для всего мира, для всех народов он – Христос, которому нельзя есть, можно только пить воду и постоянно купаться; он всегда должен иметь дело с водой».