Каирская трилогия
Шрифт:
— Давай же выпьем вина и поговорим о рассказах, а затем отправимся в дом госпожи Джалилы в переулке Аль-Джаухари. Если ты называл её своей тётушкой по отцу, то я буду звать её своей тётушкой по матери…
24
В Суккарийе происходили важные вещи, а если быть более точным, то творились они в квартире Абдуль Мунима Шауката. В спальне вокруг постели Наимы собрались женщины: Амина, Хадиджа, Аиша, Зануба. Здесь также была профессиональная акушерка. В гостиной же
— Сделай так в следующий раз, чтобы следующие роды у твоей жены не совпали по времени с твоей подготовкой к экзаменам…
Стоял конец апреля. Абдуль Муним был утомлён в той же степени, что и растроган и взволнован. Из-за закрытой двери спальни доносились крики роженицы, мучающейся от резких схваток, несущих в себе весь смысл боли. Абдуль Муним сказал:
— Беременность сильно истощила её. Она настолько устала, что уму непостижимо. В лице её не осталось ни кровинки…
Ясин облегчённо срыгнул и сказал:
— Это обычные дела, все женщины одинаковы…
Камаль улыбнулся:
— Я до сих пор помню, как родилась Наима. То были тяжёлые роды; Аиша очень мучилась, и я тоже сильно переживал, стоя вот здесь с покойным Халилем…
Абдуль Муним спросил:
— Я так понимаю, что сложные роды являются наследственными?
Ясин, указывая пальцем вверх, сказал:
— Облегчение дарует только Он…
Абдуль Муним сказал:
— Мы привели самую известную во всём квартале акушерку. Моя мать предпочитала вызвать повивальную бабку, которая помогала ей самой при родах, но я настоял на профессиональной акушерке. Она, без сомнения, и чище, и квалифицированнее.
— Конечно, хотя роды в целом это Божий промысел, и Его забота.
Ибрахим Шаукат, зажигая сигарету, сказал:
— Схватки начались у неё рано утром, а сейчас уже около пяти вечера. Бедняжка, она такая хрупкая, словно тень. Да поможет ей Господь наш.
Обведя присутствующих в гостиной своими глазами с поволокой, и остановив взгляд на сыновьях Абдуль Муниме и Ахмаде в частности, он заметил:
— Ох, если бы зародыш помнил боль, которую терпит его мать!
Ахмад засмеялся:
— Как можно требовать от зародыша, чтобы он что-то помнил, папа?
Ибрахим, сурово попрекнув его, ответил:
— Если хочешь признать что-либо прекрасное, не полагайся на одну только память…
Крики прервались, и над закрытой комнатой нависла тишина. Головы присутствующих обратились в сторону спальни. Прошло мгновение, и терпение Абдуль Мунима исчерпалось: он встал, подошёл к двери, постучался. Дверь открылась ровно настолько, что он смог увидеть полное лицо Хадиджи, на которую вопросительно поглядел, однако она оттолкнула его ладонями и сказала:
— Не дал ещё Господь нам облегчения…
— Столько времени прошло. Не могли это быть ложные схватки?
— Акушерка в этом разбирается
На этом дверь перед ним захлопнулась, и молодой человек вернулся на своё место рядом с отцом, который прокомментировал его волнение так:
— Простите его, это же с ним впервые.
Камалю захотелось отвлечься, и он вытащил газету «Аль-Балаг», которая была сложена у него в кармане, и принялся внимательно рассматривать её. Ахмад сказал:
— По радио объявили последние результаты предвыборной гонки…, - тут он насмешливо улыбнулся… — И до чего же смешные эти результаты!..
Его отец небрежно спросил:
— Сколько вафдистов прошло в парламент?
— Насколько я помню, тринадцать!
Ахмад, обращаясь к дяде Ясину, сказал:
— Дядя, вы должно быть, рады, как рад и Ридван?!
Ясин, равнодушно пожав плечами, ответил:
— Он не министр, и даже не депутат. Какое мне до этого всего дело?
Ибрахим Шаукат засмеялся:
— Вафдисты полагали, что эпоха фальсифицированных выборов прошла. Но реформист Шахаб Ад-Дин ещё более коррумпирован, чем его брат!..
Ахмад с раздражением бросил:
— По-видимому, исключение является правилом в Египте.
— Даже Ан-Наххас и Макрам Убайд потерпели поражение на выборах. Разве это не насмешка?
Тут Ибрахим Шаукат с некоторой резкостью заявил:
— Но никто не станет отрицать, что они были невежливы и даже грубы с королём. Короли занимают особое место. Так дела не делаются…
Ахмад сказал:
— Наша страна нуждается в сильной дозе грубости по отношению к королям, чтобы проснуться наконец от долгой спячки…
Камаль сказал:
— Но эти собаки возвращают нас к абсолютистскому правлению, которое скрывается под маской фальшивого парламента. И в конце этого эксперимента мы обнаружим, что Фарук настолько же силён и деспотичен, как и Фуад, если не ещё больше. И всё это происходи по вине некоторых сынов отчизны…
Ясин засмеялся, как бы проясняя и комментируя его точку зрения:
— Камаль даже несмотря на то, что был юным, уже тогда был поклонником англичан, как и Шахин, Адли, Сарават-паша и Хайдар, но потом он стал вафдистом…
Камаль серьёзным тоном, глядя больше всего на Ахмада, сказал:
— Выборы сфальсифицированы, и любому человеку в нашей стране это хорошо известно, но вместе с тем они официально признаны, и страной будут управлять именно эти люди. А это означает, что в помыслах людей закрепится мысль о том, что их представители — воры, которые украли свои депутатские кресла, как и министры, укравшие свои посты, да и всё правительство фальшивое и мошенническое, а кражи, мошенничество и обман официально санкционированы законом. Так не будет ли оправданием простого человека, если он не верит в высокие принципы морали, а верит в обман и оппортунизм?