Каирская трилогия
Шрифт:
— Кажется, воздушный налёт прекратился. А что до вашего внезапно подъёма, то не бойтесь. Такие сюрпризы часто творят чудеса во время болезни!..
Едва он закончил говорить, как землю сотрясли три последовательных взрыва, за которыми раздались бешеные выстрелы зенитных пушек. Своды убежища наполнились воплями:
— Это прямо у нас над головой!
— Заявите о том, что нет Бога, кроме Аллаха…
— Молчите, чтобы не стало ещё хуже!
Камаль высвободил руку Аиши, чтобы взять за руку отца. Он делал это впервые в жизни. Руки отца дрожали, как и руки самого Камаля.
— Прекратите вопить! Я убью любого, кто будет вопить!..
Но вопли стали ещё сильнее. Выстрелы зениток теперь слышались один за другим, и в ожидании новых ударных волн нервное напряжение людей нарастало. Ожидание новых сотрясений и взрывов удушало их.
— Бомбардировки закончились!..
— Они остановятся, только чтобы начаться заново…
— Они далеко. Если бы это было близко, вокруг нас не осталось бы ни одного целого дома!
— Бомбы упали в квартале Ан-Нахасин!
— Это тебе так кажется, а вдруг они упали на складе боеприпасов?!
— Эй вы там, слушайте! Разве пушки не затихли?
Да, стрельба затихла, и слышалась теперь только издалека. Потом она стала прерывистой, слышной совсем далеко, и наконец между первым и вторым выстрелом наступил интервал в целую минуту. Воцарилась тишина, распространилась и окрепла. Скованные языки наконец получили свободу, пока молчание не нарушил плачущий в надежде шёпот, который становился всё громче и громче. Люди принялись вспоминать о множестве вещей и вновь оживать. Они переводили с осторожным облегчением дыхание, пока Камаль тщетно пытался разглядеть лицо отца после того, как на мгновение замерцал свет, а потом над ними нависла тьма…
— Отец, всё успокаивается…
Мужчина не ответил, а лишь пошевелил руками, которые всё ещё держал сын, словно желая убедить его, что всё ещё жив…
— Вы в порядке?
Он снова зашевелил руками. Камаль почувствовал такую грусть, что у него чуть не брызнули из глаз слёзы.
Тут раздалась сирена, отменявшая сигнал тревоги…
Со всех сторон убежище наполнилось ликующими криками, похожими на те, что издают дети во время стрельбы из пушек по праздникам. Вокруг стало шумно, люди задвигались то тут, то там, захлопали двери и окна, послышались нервные голоса, а затем собравшиеся в убежище начали покидать его один за другим. Камаль глубоко вздохнул и произнёс:
— Вернёмся…
Отец положил одну руку на плечо Камаля, а другую на плечо Амины и зашагал между ними к выходу. Они начали было расспрашивать его о самочувствии и о возможном влиянии этого опасного приключения, но господин Ахмад остановился и слабым голосом сказал:
— Я чувствую, что мне нужно присесть…
Камаль предложил ему:
— Позвольте мне понести вас…
Отец измученно ответил:
— Ты не сможешь…
Однако Камаль поднял его, обхватив одной рукой за спину, а другой — за ноги. Ноша его не была лёгкой, но то, что осталось от отца к тому времени, в любом случае, было нетяжело. Он пошёл очень медленно вперёд, а остальные тем временем с опаской следовали за ним. Внезапно Аиша разрыдалась, и отец уставшим голосом сказал
— Не стоит срамиться!
Она закрыла рукой рот, и когда они дошли до дома, Умм Ханафи помогла Камалю нести господина. Вместе они медленно и осторожно подняли его по лестнице. Он хоть и покорился, однако его бормотание и постоянные мольбы о прощении свидетельствовали о дискомфорте и печали. Наконец они аккуратно поместили его на кровать, а когда зажгли свет в комнате, лицо его выглядело бледным, словно усилия полностью вычерпали из него всю кровь. Грудь его то яростно вздымалась, то опускалась вниз. Он в утомлении прикрыл глаза, затем застонал, но всё же смог побороть боль и погрузиться наконец в молчание. Остальные члены семьи стояли рядами за его постелью, боязливо уставившись на него. В конце концов Амина не выдержала и дрожащим голосом спросила:
— Мой господин в порядке?
Он открыл глаза и некоторое время смотрел на лица присутствующих. На какой-то миг даже казалось, что он не узнаёт их. Затем он тяжело вздохнул и почти неслышно сказал:
— Да. Слава Богу…
— Поспите, господин мой… Поспите, вам нужен отдых…
До них донёсся звонок в дверь, и Умм Ханафи пошла открывать. Оставшиеся перекинулись вопросительным взглядом, и Камаль сказал:
— Это, видимо, пришёл кто-то из Суккарийи или Каср аш-Шаук, чтобы убедиться, что у нас всё спокойно.
Его предположение оказалось верным, и в комнату сразу же вошли Абдуль Муним и Ахмад, а вслед за ними Ясин и Ридван. Они приблизились к постели хозяина, поприветствовав остальных. Отец безучастно посмотрел на них, словно не в силах произнести ни слова, и ограничился тем, что поднял свою тощую руку в знак приветствия. Камаль рассказал им вкратце, какую тревожную ночь испытал на себе отец, а Амина шёпотом сказала:
— Ужасная была ночь, не приведи Господь…
Умм Ханафи добавила:
— Он немного утомлён движением, но здоровье вернётся к нему после отдыха…
Ясин склонился над отцом и сказал:
— Вам нужно поспать. Как вы сейчас чувствуете себя?
Отец пристально посмотрел на него мутным взором и пробормотал:
— Слава Богу… Я чувствую усталость в левой половине тела…
Ясин спросил:
— Вызвать вам врача?
Отец с досадой махнул рукой и прошептал:
— Нет, мне будет лучше, если я посплю…
Ясин сделал знак присутствующим удалиться и сам немного отступил назад. Отец меж тем приподнял свою худую руку ещё раз на прощание, и они вышли из комнаты по одному, за исключением Амины. Когда они собрались в гостиной, Абдуль Муним спросил своего дядю Камаля:
— Что вы делали? Мы вот бросились в комнату для гостей во дворе.
Ясин тоже сказал:
— А мы спустились к нашим соседям, что живут на первом этаже…
Камаль тревожно произнёс:
— Усталость подорвала силы папы…
Ясин заметил:
— Если он поспит, то силы вернутся к нему…
— А что мы будем делать с ним, если начнётся новый воздушный налёт?!
Никто не ответил на его вопрос, и нависло тяжёлое молчание, пока Ахмад не сказал:
— Наши дома уже старые и не смогут пережить воздушных налётов…