Каирская трилогия

Махфуз Нагиб

Он почувствовал, как сырость пронизывает его ноги и слабость, проникающую в мышцы. Храп соседа проникал во все углы камеры в регулярном ритме. Сквозь решётки маленького окошка Ахмад заметил слабые признаки утреннего света…

54

Врач покинул комнату, а за ним в подавленном настроении Камаль. Догнав врача в гостиной, он поглядел на него с вопросом в глазах, и тот спокойно сказал:

— Мне жаль расстраивать вас, но это полный паралич…

У Камаля сжалось сердце от его слов. Он спросил:

— Она в тяжёлом

положении?

— Конечно!.. Одновременно с этим её поразило воспаление лёгких, поэтому я выписал инъекции, чтобы она отдохнула…

— Нет ли надежды на выздоровление?

Врач немного помолчал и сказал:

— Любая жизнь в руках Аллаха. Как врач я могу лишь сделать оценку, что такое состояние не продлится больше трёх дней…

Камаль стойко вынес встречу с этим предвестником смерти и проводил врача до дверей дома, затем вернулся в комнату. Мать спала или казалось, что спит: из-под толстого одеяла не было видно ничего, кроме её бледного лица и косо закрытого рта. У кровати стояла Аиша, которая подошла к нему и спросила:

— Что с ней, брат?.. Что сказал врач?

Стоящая в изголовье кровати Умм Ханафи сказала:

— Она не разговаривает, господин мой. Не произнесла ни слова…

Он про себя сказал: «И отныне не произнесёт», и ответил сестре:

— У неё высокое давление, сопровождаемое лёгкой простудой. Инъекция поможет ей расслабиться!

Вероятно, обращаясь больше к себе, чем к остальным, Аиша прокомментировала:

— Я боюсь. Если она надолго останется прикована к постели, как сейчас, то жизнь в этом доме станет невыносимой…

Камаль отвернулся от неё и спросил Умм Ханафи:

— Ты всем сообщила?

— Да, господин мой. Сейчас придут госпожа Хадиджа и господин Ясин. Что с ней, господин мой?.. Утром она была в прекрасном состоянии и здорова…

Была!.. Он и сам был тому свидетелем! Он прошёл через гостиную, как делал по своему обыкновению каждое утро перед тем, как уйти в школу Силахдар, выпил чашку кофе, которую мать подала ему, и сказал:

— Не выходи сегодня из дома, на улице очень холодно…

Она мягко улыбнулась и сказала:

— Разве день будет хорошим для меня, если я не посещу гробницу нашего господина Хусейна?

Он протестующе заметил:

— Делай, как хочешь. Ты ведь такая упрямая, мама!

Она пробормотала в ответ:

— Да хранит тебя Господь твой…

Затем, когда он уже уходил, произнесла:

— Да осчастливит тебя сегодня Господь наш…

Это был последний раз, когда он застал её в сознании. Весть о том, что ей плохо, застала его в полдень в школе, и он вернулся, приведя с собой врача, который предсказал её смерть всего несколько минут назад. Да, осталось всего-то три дня! Интересно, сколько дней отведено ему самому? Он подошёл к Аише и спросил её:

— Когда и как это произошло с ней?

Вместо неё ему ответила Умм Ханафи:

— Мы вдвоём сидели в гостиной, затем она встала и направилась в свою комнату, чтобы надеть пальто и выйти на улицу, и сказала: «Когда я совершу паломничество к гробнице Хусейна, я зайду в гости к Хадидже», и удалилась в комнату. Сразу после того, как она вошла туда, до моих ушей донёсся звук падения чего-то, и я бросилась туда, найдя её

распростёртой на полу между кроватью и шкафом. Я подбежала к ней и позвала госпожу Аишу…

Аиша сказала:

— Я быстро пришла и обнаружила её в том самом месте, и мы вдвоём перенесли её на кровать. Я стала спрашивать, что с ней, но она не ответила мне, и не говорила вообще. Когда она заговорит, брат?

Он беспокойно ответил:

— Когда того захочет Господь!

Он отошёл к дивану и сел, поглядев на грустное и бледное молчаливое лицо. Да уж, лучше ему подольше на него смотреть вот так, ведь в скором времени он уже не сможет это сделать. Сама эта комната изменится, как и обстановка во всём доме в целом. Никто больше в этом доме не позовёт «Мама!» Он и не представлял себе, что её смерть принесёт его сердцу такую боль. Разве он ещё не знаком со смертью?.. Почему же?.. Он достаточно пожил на этом свете и имел большой опыт, чтобы не испугаться смерти. Вот только колющее чувство из-за вечной разлуки с ней причиняет боль. Возможно, в том следует порицать своё сердце — несмотря на все пережитые им страдания, оно вновь испытывало боль, как в юности. Как же она любила его, всех и вся в этом мире!

«Однако душа обращает внимание на эти прекрасные качества только в момент разлуки, и в этот важный момент твою память переполняют образы различных мест, дат и событий, потрясших её до самых глубин. Свет сливается со мраком, и синева раннего утра смешивается с зеленью сада на крыше, а жаровня для кофе — с мифами и сказками, воркование голубей — с нежными песнями. Это была замечательная любовь, о неблагодарное сердце! Возможно, завтра ты скажешь, что и впрямь смерть забрала самого любимого для тебя человека. Возможно, из слёз твоих будут течь слёзы, пока сама старость не упрекнёт тебя. Трагическое видение жизни не лишено наивной ребяческой романтики, и самым достойным для тебя будет отважно смотреть на неё как на драму со счастливым концом — смертью. Спроси себя — до каких пор ты будешь напрасно тратить свою жизнь?.. Мать умрёт, проживя полную жизнь, но что сделал в жизни ты сам?»

* * *

Он проснулся от шума шагов: это потрясённая Хадиджа стремительно влетела в комнату и направилась прямо к кровати матери, зовя её и спрашивая, что с ней. Боль Камаля усилилась вдвойне из-за этого, так что он даже испугался, что выдержка может подвести его в какой-то момент, и вышел из комнаты матери в гостиную. Почти сразу прибыли Ясин, Зануба и Ридван, которые пожали руку Камалю. Не вдаваясь в подробности, он рассказал им о её болезни, и они вошли в её спальню. Камаль же остался один в гостиной, пока к нему не вернулся Ясин, который спросил:

— Что тебе сказал врач?

Камаль мрачно ответил:

— У неё паралич и воспаление лёгких. Всему придёт конец в течение трёх дней…

Закусив губу, Ясин грустно сказал:

— Нет власти и могущества, кроме как у Аллаха…

Присев, он пробормотал:

— Несчастная, всё произошло так внезапно! Она не жаловалась в последние дни на плохое состояние?

— Нет, как ты знаешь, она не привыкла жаловаться, но иногда выглядела уставшей…

— Не стоило ли тебе позвать к ней врача раньше?