Каирская трилогия
Шрифт:
И вдруг из лавки вышел какой-то мужчина, при этом он громко хохотал, а его отец проводил его до самого порога, прощаясь, и как и он, хохотал. Эта неожиданность поразила мальчика, он стоял всё на том же месте, словно его прибили гвоздями, и смотрел в упор в заливающееся от смеха лицо отца с непередаваемым изумлением и не веря глазам своим. Отец казался ему теперь абсолютно новым человеком, поселившимся в этом теле, или же этот весёлый мужчина — несмотря на то, что был очень похож на его отца — это совершенно другой человек, которого он видел впервые, смеющийся, прямо-таки заливающийся от хохота, излучающий всем своим лицом радость, словно солнце излучало свет. Ахмад повернулся, чтобы войти в лавку, и тут его взгляд упал на мальчика, что с изумлением уставился на него. Он удивился, и черты лица его быстро приобрели серьёзное и степенное выражение. Пристально посмотрев мальчику в лицо, он спросил его:
— Что тебя привело сюда?!
В этот момент в глубине души Камаля зашевелился защитный рефлекс — несмотря на оцепенение — и он подошёл к отцу и протянул ему свою маленькую ручку, почтительно нагнулся, не произнося ни слова. Отец ещё
— Тебе чего-то нужно?!
Камаль проглотил слюну, он лишь хотел поприветствовать отца, и сказать, что ему ничего не нужно, что он просто шёл домой, однако отец ждал ответа, и глядя ему в лицо, грубо сказал:
— Ну не стой ты как истукан, говори, чего тебе…
Эта грубость запала в сердце мальчика, он задрожал, язык его сковало, как будто слова сами прилипли к нёбу. В нетерпении отец закричал:
— Говори же… Ты что, потерял дар речи?!
Мальчик собрал всю свою силу воли, чтобы прекратить это молчание любой ценой и не гневить отца, и открыл, наконец, рот:
— Я возвращался из школы домой…
— И что-же заставило тебя остановиться здесь и стоять, словно болван?!
— Я увидел… увидел вас, господин… и захотел поцеловать вашу руку..!
В глазах отца сверкнул взгляд недоверия. Он сухо и насмешливо сказал:
— И это всё?!.. Значит, ты так по мне соскучился?!.. Неужели не мог дождаться утра, чтобы поцеловать мне руку, если хотел?!.. Слушай… Погоди у меня, если чего-нибудь натворил в школе… Я всё узнаю…
Камаль в волнении быстро ответил:
— Клянусь жизнью своей, я ничего не натворил…
Отец нетерпеливо сказал:
— Тогда иди уже… Ты и так у меня отнял время… Вон с глаз моих.
Камаль поспешил ретироваться оттуда, почти не глядя себе под ноги от возбуждения. Отец же пошёл в свою лавку. Мальчик вновь ожил, едва отведя глаза в сторону, и бессознательно закричал:
— Верните маму. Да поможет вам Аллах…
И припустил бегом…
35
Ахмад попивал кофе на полдник в своей комнате, как вдруг вошла Хадиджа и благоговейно, едва слышно сказала:
— Наша соседка, мать Мариам, пришла увидеться с вами, господин…
Отец с удивлением спросил:
— Супруга господина Мухаммада Ридвана?… Чего она хочет?
Хадиджа ответила:
— Я не знаю, папа…
Он велел ей проводить гостью внутрь, сдерживая удивление. И хотя встречи его с некоторыми соседками были связаны либо с его торговыми делами, либо с посредничеством в примирении их с мужьями, которые были его друзьями, несмотря на то, что такие визиты были редки, всё же на этот раз он считал, что соседка вряд ли могла прийти по одному из этих поводов. Ему в голову пришла мысль о Мариам и разговоре с Аминой о помолвке её с Фахми. Но какая связь между тем секретным разговором, который не выходил за пределы семьи, и этим визитом?! Затем Ахмад вспомнил про Мухаммада Ридвана — вероятно, визит его жены связан как-то с ним, хотя они всего лишь соседи, не друзья, и связывают их только добрососедские отношения, которые никогда не перерастали в дружбу. Их взаимные визиты друг к другу ограничивались раньше необходимостью, пока соседа не парализовало. Ахмад приходил к нему несколько раз, а затем стал стучаться в их дверь исключительно по праздникам. Однако мать Мариам была ему знакома: он вспомнил, что она как-то заходила к нему в лавку купить некоторые товары, где он лично познакомился с ней, когда она привлекла его внимание, и расточал перед ней всю свою щедрость, достойную, по его мнению, добрососедских отношений. Ещё раз он встретился с ней у дверей своего дома, когда он выходил оттуда, а она пришла навестить его жену. Тогда она поразила его своей смелостью, так как поприветствовала его, и сказала:
— Добрый вечер, господин.
В общении с друзьями он узнал, что среди них были такие, кто проявлял терпимость к своим семьям и не требовал от них столь же ревностно соблюдать нормы этикета, как он сам; они не видели ничего плохого в том, чтобы их жёны выходили из дома в гости или за покупками, и без всякого стеснения относились к невинным приветствиям, вроде того, каким почтила его мать Мариам. Хотя сам Ахмад строго придерживался ханбалитской школы [39] , порицавшей всё то, что его друзья одобряли для себя и своих жён, он не думал плохо даже о некоторых своих друзьях-вельможах, которые выезжали вместе с жёнами и дочерьми в колясках на уединённую прогулку или посещали самые невинные увеселительные места, ограничиваясь лишь в подобных случаях только тем, что повторял что-то вроде:
39
Ханбалитская школа (или мазхаб) — одна из четырёх каноничных правовых школ (мазхабов) в ортодоксальном суннитском исламе. Основателем-эпонимом мазхаба является Ахмад ибн Ханбаль — один из самых известных специалистов по хадисам. Зародившись в Ираке, ханбалитский мазхаб в XI–XII веках получил распространение на территории Леванта, который стал «второй родиной» данной школы. Из Леванта ханбализм проник в Египет, где у власти стояли шииты-исмаилиты, а господствующей правовой школой был шафиитский мазхаб. Из-за неприятия монгольских завоевателей, к XIII веку ханбалиты в значительной мере растеряли своё влияние в мусульманском мире . Ханбалитский мазхаб является самым малочисленным мазхабом по числу приверженцев . Догматическо-правовая школа ханбализма является официальной в Саудовской Аравии и Катаре, значительное число ханбалитов проживает на территории Объёдинённых Арабских Эмиратов, Омана и других государств Персидского залива. Общины ханбалитов имеются в Ираке, Сирии, Египте, Палестине и Афганистане. В новое время идеи ханбалитов об «обновлении» ислама посредством обращения к сунне пророка Мухаммада были возрождены представителями
— У вас своя религия, а у меня своя [40] .
То есть при этом он не стремился слепо применять собственные убеждения к другим людям, ибо хорошо умел отделять хорошее от плохого, хотя и не отдавался всему тому, что есть «хорошо», склонный по своему традиционному нраву к строгости, и даже считал посещение его женой гробницы Хусейна преступлением, заслуживающим самого жестокого наказания, которое он вынес только во втором своём браке.
Вот почему приветствие Умм Мариам вызвало у него такое удивление, сопряжённое с какой-то тревогой, хотя он не думал ничего плохого о её нравственном облике. За дверью послышалось лёгкое покашливание, и он понял, что посетительница так предупреждает его о своём приходе. Она вошла в комнату, закутанная в чёрную вуаль, закрывающую её лицо, из которой проступали лишь подведённые сурьмой тёмные глаза. Тело у неё было дородное, мясистое с покачивающимся задом. Она подошла к Ахмаду. Он встал, приветствуя её, и протянул руку со словами:
40
«У вас своя религия, а у меня — своя» (Коран, 109:6).
— Добро пожаловать, вы почтили этот дом и его обитателей.
Она протянула ему руку, обмотав её краешком своего покрывала, и сказала:
— Да возвысит Господь наш могущество ваше, господин…
Он предложил ей сесть. Она села, а следом и он сам, и угодливо спросил:
— Как поживает господин Мухаммад?..
Вздохнув, она громко ответила, так, словно этот вопрос навевал грусть:
— Слава Аллаху, Которого даже в горе следует благодарить. Да смилостивится Господь наш над всеми нами…
Ахмад с сожалением кивнул головой и пробормотал:
— Да подарит Господь наш ему терпение и здоровье…
За этими учтивыми фразами последовало недолгое молчание, и соседка приготовилась начать серьёзный разговор, ради которого и пришла, словно певица, что готовится исполнить песню после музыкального вступления. Ахмад же скромно опустил взор, но улыбка осталась на его губах, и говорила о том, что он готов выслушать её:
— Господин Ахмад, своим великодушием вы являете образец для всего нашего квартала. Вы никогда не отвергали просьб, с которыми к вам направлялись те, кто просил вас о заступничестве.
Ахмад, задаваясь про себя вопросом: «Интересно, что же за всем этим стоит?!», живо произнёс:
— Да простит Аллах…
— Дело, по которому я пришла сюда в такой час — навестить сестрицу мою, Умм Фахми. Но каков же был мой ужас, когда я узнала, что её нет дома, и вы гневаетесь на неё!..
Женщина замолчала, чтобы посмотреть, какое впечатление произвели её слова на соседа и услышать, что он об этом думает, однако тот хранил молчание и не произнёс ни слова, будто не найдя, что сказать. Вместе с тем, он почувствовал какой-то дискомфорт из-за того, что она начала эту тему, хотя улыбка по-прежнему оставалась на его устах…