Как на духу
Шрифт:
оставила при себе и воспитывала в том же доме 17 по Загород-
12
Соломоник А.Б. Как на духу
ному проспекту. Отец его был армянином, отсюда и первое
имя мальчика, потом начались бесконечные судебные споры
по поводу того, с кем и где ему жить и как его называть. Прису-
дили ему проживать с матерью и называться Алексеем. В этом
его качестве мы и познакомились, и я прибился к этой семье.
Мало сказать «прибился», –
больше времени, чем дома. Дома мне все же было одиноко, а с другом мы придумывали разные забавы и приключения, и нам было весело. Лёша был куда более заводным, чем я, и мастер на шалости, иногда весьма рискованные. Они жили
на последнем, пятом этаже, и лестница к ним предоставляла
нам площадку для развлечений, равно как и их квартира, которая днем обычно пустовала. Чего только мы ни придумы-
вали: игру в прятки, в жмурки, в казаки-разбойники, полза-
ние по разным сундукам, расставленным в длинном коридоре
и содержавшим разнообразные интересные предметы, а, глав-
ное, книги и журналы. Лёша оказался столь же ревностным
книгоедом, что и я, поэтому наши игры зачастую приобретали
интеллектуальный характер. Когда мы пошли в школу, Лёшу
приняли сразу во второй класс, а меня – в первый, и школь-
ные пути наши разошлись, но дворовые интересы остались.
Мы страстно увлекались книгами Дюма-старшего, и Лёша
придумал ОЮМ – Общество Юных Мушкетеров. Он получил
статус Арамиса, я – Портоса, на роль остальных двух муш-
кетеров мы искали кандидатов по всему двору. Мы пробо-
вали вовлечь в нашу затею многих ребят, но в конце концов
остались вдвоем, и Общество, получившее написанную нами
хартию и рисованную символику, просуществовало до самой
войны 1941 года.
Не всегда наши отношения были безоблачными: иногда я
находил новых друзей, иногда Лёша – и тогда я сильно ревно-
вал и злился на весь мир. У меня время от времени возникали
самые неожиданные проекты, которые я немедленно осу-
ществлял, не считаясь ни с чем. Так, я два раза убегал из дома.
Не было для этого особых причин, просто хотелось посмотреть
мир. Одну из таких затей я хорошо помню. У моего приятеля
по двору, Вовки Трубаева, был какой-то родственник в Лигово, тогдашнем пригороде Ленинграда, и он работал машинистом
1. Детство 13
на поезде. Я уговорил Вовку сбежать из дома, найти его род-
ственника, переночевать у него и оттуда уехать на паровозе
в Африку. Мне безумно хотелось в Африку – посмотреть, что
там происходит. Я сказал Вовке, что у меня много денег, кото-
рые мама собирала
еще напишу); этих денег должно было хватить до самой Африки.
Вовка соблазнился, я вытащил, не считая, пачку припря-
танных мамой денег – пачка была изрядная, – и мы пошли
пешком до Финляндского вокзала, а оттуда на поезде «зайцами»
(т. е. бесплатно) добрались до Лигово. Там мы долго искали дом
Вовкиного родственника, но так и не нашли. Усталые и голод-
ные, уже в сумерках, мы решили возвратиться домой. На поезде
доехали до города, потом сели на трамвай, который должен был
довезти нас до дома. Билетов, разумеется, не купили и стояли
на передней площадке. Недалеко от Невского проспекта ко мне
подошла кондуктор и потребовала билет. Я испугался и прямо
с подножки прыгнул наружу. Я еще не умел прыгать с трамвая
и на трамвай на ходу (позднее я научился это делать) и прыгнул
против хода трамвая – упал, сильно ударился, но вскочил и, размазывая сопли и слезы, побежал на тротуар. Добравшись
до дома, я обнаружил маму в истерике. Она уже обегала все
окрестности и даже заявила о пропаже сына в милицию. Мне
крепко досталось от нее в этот раз, но деньги в полном объеме я
тайком возвратил на прежнее место.
Были и другие приключения подобного рода, когда я дей-
ствовал под влиянием минутного порыва, не обращая внима-
ния на опасность. Так, мы с ребятами из моего класса иногда
сбегали с уроков и бродили по близлежащим переулкам, а
иногда заходили на далекую и неизвестную нам территорию.
Помню, как мы расщепляли рублевую бумажку на две поло-
винки – лицевую часть и реверс по отдельности, – склады-
вали одну из сторон и расплачивались за какую-нибудь мелкую
покупку сложенной бумажкой. И у нас получалось: мы приоб-
ретали и покупку, и еще сдачу мелочью. Потом быстро убегали
от ларька. Это было сопряжено с опасностью, и именно это
меня привлекало.
Помню еще езду на трамваях по Загородному проспекту: либо на подножках, либо на так называемой «колбасе»
14
Соломоник А.Б. Как на духу
(в конце вагона торчала сцепка, на которой мы стояли, дер-
жась за шланг, тоже выступавший из вагона). Мы часто запры-
гивали и выпрыгивали из трамвая на ходу. Это считалось при-
знаком мужества, и я охотно принимал участие в этой игре, хотя был толст и неуклюж. Меня иногда дразнили «толстый, жирный, поезд пассажирный». Я сильно переживал по этому