Как приручить Обскура
Шрифт:
Нет, Грейвз не успел сделать ничего, чтобы заслужить такое обращение, но оно напрашивалось само. Грейвз не мог быть по-настоящему добрым. Он был воплощением всего, что делает человека опасным существом, которому нельзя доверять. Парадокс заключался в том, что за несколько дней рядом с ним Криденса будто подменили. В нём начал разгораться огонь. И чем больше времени проходило, тем заметнее становились перемены…
— Надо поговорить, — хмуро сказал Персиваль и оглянулся через плечо, словно боялся выпускать Криденса из поля зрения. Ньют нервно улыбнулся.
— Иногда
Грейвз коротко фыркнул, будто сравнение его задело:
— Чем?
— Манерой начинать разговор… как допрос.
Редкие встречи Ньюта с Тесеем обычно заканчивались ссорой, после которой они не виделись месяцами. Ньют любил брата, но предпочитал любить его с безопасного расстояния. Тесей писал неловкие письма с короткими сводками новостей, прикладывал к ним чеки: министерского жалованья Ньюта не хватило бы на путешествия и содержание зверинца. Ньют, конечно, продавал зельеварам перья, шерсть, сброшенные иглы и даже навоз, но вырученных денег было немного. Серебряные яйца окками стоили целое состояние, и у Ньюта были на него планы — но сокровище досталось Якобу Ковальски. Тому, кому было нужнее. Тому, кто умел смотреть на волшебных существ непредвзято, кто видел в них магию — а не ходячий (летающий, плавающий) набор ингредиентов для зелий. Кто видел в них красоту, а не опасность. Было горько, что единственный человек, с кем удалось разделить этот дом, был приговорён к забвению. Якоб видел магию яснее многих. Она была для него сбывшейся сказкой, а не утилитарной наукой о том, как заставить посуду саму себя мыть.
Тесей бы наверняка не одобрил, что Ньют отдал ему серебряную скорлупу. Грейвз наверняка — тоже.
Грейвз был таким же, как Тесей. Чтобы заслужить его уважение, требовалось прыгать выше головы. Всё, что не заслуживало его одобрения — осуждалось без права на помилование. Даже слабости у обоих были похожи: Тесей души не чаял в своих детях, Грейвз потакал Криденсу. Любимчикам прощалось всё просто так, без заслуг, без униженного выпрашивания похвалы. И ни тот, ни другой не понимали, как это лицемерно.
Нет, конечно, у обоих были и хорошие качества, но Ньют обычно узнавал о них в теории или с чужих слов. Естественно — он ведь не был никому из них ни ребёнком, ни возлюбленным. Для Грейвза он был лишним довеском к Криденсу, для Тесея — неудобным и неправильным братом.
Звери были честнее. Они не прятали чувств, они были таковы, каковы есть. Они не умели судить, навешивать ярлыки, дразнить. Они предъявляли себя без утайки, открыто — и принимали тебя точно так же. Искренне. Сердцем.
— Ньютон, не злите меня, — раздражённо сказал Грейвз, следуя по пятам за Ньютом через открытый солнечный луг пустого вольера. — Я пришёл к вам с просьбой.
— Какое одолжение, — пробормотал Ньют себе под нос. — Мы можем поговорить позднее? — спросил он, пригнувшись, чтобы не задеть головой сталактиты, прикрывающие вход в пещеру рунеспура. — У меня много дел.
— Можем поговорить на ходу, — сказал Грейвз, не отставая.
— Полагаю, бесполезно просить вас не ходить за мной просто так?..
— Ньютон, я не люблю
— А вам бы не помешало, — буркнул Ньют.
Пещера рунеспура была огромной. Если не смотреть наверх, выше уровня зачарованного тента, где виднелся потолок чемодана, казалось, что они находятся глубоко под землёй. Где-то в темноте между колоннами сталагмитов терялись три могучие шеи и непомерно длинный хвост толщиной с дуб. Громадная трёхголовая змея вытекла из темноты и зашипела, как ведро масла на исполинской сковороде.
— Привет, привет… и привет, — три головы, каждая размером с телёнка, сунулись к Ньюту с трёх сторон, он коснулся ладонью каждой, похлопал по нежной чешуе возле ноздрей. Рунеспур лизнул языками воздух, почуял нового человека и с интересом потянулся к Грейвзу. — Не бойтесь, он совершенно не агрессивен, — Ньют развернулся. — Это просто любопытство.
Грейвз стоял, держа руки в карманах, и с плохо скрываемым раздражением переводил взгляд с одной великанской головы на другую.
— Я не боюсь ваших зверей, Ньютон, — недовольно сказал он. — А если они не смотрят на меня, как на обед — им тоже нечего бояться.
За камнями позади него показалось какое-то движение. Плоский утиный клюв высунулся из-за валуна, настороженно задрался и принюхался. Ньют кривовато улыбнулся:
— Готов спорить, некоторым из моих зверей вы очень понравитесь сами по себе.
— Я польщён, — бросил Грейвз. — Так мы можем поговорить?..
— Я вас слушаю, — Ньют запрыгнул на спину рунеспуру, побежал к хвосту, прыгая между шипами. Старик уже несколько месяцев собирался линять, кое-где на боках шкура потрескалась и отслаивалась. Когда начнётся линька, вольер придётся держать закрытым, иначе рунеспур устроит здесь настоящее землетрясение, с его-то размерами.
— У меня есть план, что делать дальше, — сказал Грейвз. — Если я не справлюсь — обещайте, что позаботитесь о Криденсе.
— Что вы задумали? — Ньют выглянул из-за пещерной колонны, балансируя на спине змеи.
— Я собираюсь сообщить Гриндевальду, что Криденс у меня, — сказал тот. — Когда он появится, возьму его в плен и верну в Америку.
— Вы спятили?.. Вы же собирались защищать Криденса!
— Чтобы обучить его магии — да, собирался.
— И что изменилось?..
— Я не могу учить его дальше, — Грейвз пожал плечами. — Он сильнее меня. Я дал ему всё, что мог.
— За два месяца?..
— Мне нечему больше учить обскура, который обращается с магией без правил. Я аврор, а не педагог. Ему нужно в Ильверморни.
— У вас Хогвартс под боком, — отозвался Ньют.
— В Хогвартсе у меня нет связей.
— А Ильверморни в Америке, где вас считают преступником!
— Ньютон, — негромко сказал Грейвз. — Здесь не о чем спорить.
— Это вы так считаете, — отозвался тот, пряча глаза. — Вам обязательно с кем-то воевать? Рисковать своей жизнью… и чужой?
— Криденсу ничего не угрожает, — ответил Грейвз. — Он нужен Гриндевальду живым.
— А вы?.. Вам не приходит в голову идея, что он сначала убьёт вас, а потом заберёт Криденса?