Как приручить Обскура
Шрифт:
— Персиваль, — сказал он дрогнувшим голосом. — Ни разу за всю свою жизнь я не делал ничего стоящего.
Он прикусил губу, чувствуя, как неожиданно от чувств пережимает горло.
— Я всегда считал, что политика — это скучно. Кому вообще может быть интересно всерьёз обсуждать события в Европе, если есть темы куда интереснее: в Ковент-Гардене новая постановка, у Блэков опять кто-то родился, леди Мюррей опять носит безвкусные платья, магглы снова выбрали премьер-министром Стэнли Болдуина, и ходят слухи, что этому помогли Малфои… Вам кажется, что английские маги заинтересованы
— Я заметил, — сухо сказал Грейвз.
— Мне тридцать лет, Персиваль. А я… Я никто, — с горечью признал он. — Знаете, как Цикада у Лафонтена, которая всё лето пела и танцевала, а когда пришла зима, обнаружила, что ей нечего есть.
— Чего вы хотите? — прямо спросил Грейвз.
— Дайте мне возможность сделать что-то стоящее! Если я могу быть вам полезен в Дурмштранге — сделайте меня своим агентом, прикажите, я буду вашими глазами и ушами.
Грейвз молчал, сложив руки на груди. Талиесин незаметно скрестил пальцы на удачу. Конечно, один никчёмный прожигатель жизни — это не отряды дисциплинированных авроров, которыми Грейвз командовал в прошлом. Как же это было несправедливо, что он оказался здесь, в трущобах, в полуразрушенном доме, который держался на одной только магии. Грейвз заслуживал большего.
Гриндевальд всегда был злом, но злом абстрактным, далёким и от Англии, и от самого Талиесина. А теперь он стал злом личным. Он лишил Грейвза его жизни, отобрал должность, карьеру, страну. Сделал изгоем. Талиесин с удивлением чувствовал в себе необыкновенную пьяную отвагу. Если бы Грейвз сейчас предложил взять с боем Дурмштранг, провести головокружительную, смертельно опасную операцию — Талиесин согласился бы, даже не думая. Сходу. Лишь бы стоять рядом с Грейвзом — рядом с человеком, который одной своей волей меняет мир.
Он умоляюще смотрел на Грейвза, не отводя глаз. «Пожалуйста, — мысленно шептал он. — Пожалуйста, Персиваль. Я нужен тебе. Возьми меня, прикажи мне. Я сделаю всё, что ты скажешь».
— Я уже говорил, — медленно произнёс Грейвз, покусывая губу, — мне будет трудно жить с мыслью, что из-за меня с вами случится что-то плохое.
— Живите с мыслью о том, что из-за вас со мной уже случилось очень много хорошего, — мягко парировал тот, хотя внутри обмирал от ужаса перед отказом. — Не говорите, что я опоздал проситься к вам в союзники. Я ведь всё равно еду в Дурмштранг, ну так используйте эту возможность.
— Чем меньше вы знаете — тем вероятнее вы вернётесь оттуда живым, — сказал Грейвз.
— И вы предлагаете мне потом всю жизнь сожалеть, что я не был достаточно настойчив и упустил шанс помочь человеку, которым я восхищаюсь? Сделать что-то важное?.. Прошу, не будьте настолько жестоки.
Грейвз нахмурился.
— Гриндевальд похитил моего друга, — сказал он. — Я подозреваю, что он удерживает его в Дурмштранге. Я собираюсь проникнуть туда и отыскать его. А если получится — прихвачу с собой Гриндевальда.
— В Дурмштранг нельзя попасть без приглашения, — возразил Талиесин.
— Знаю. Но у меня
— Звучит немного безумно, — признался Талиесин. — А менее опасного для вашей жизни плана у вас нет? И вас не смущает, что ваш преемник, мистер Валентайн, опять выпустит Гриндевальда на свободу, даже если вам удастся доставить его в Америку?
— В прошлый раз арест и побег были тщательно подготовленной операцией, — сказал Грейвз. — Сейчас я не дам им времени всё продумать. Серафина будет на моей стороне, и я уговорю её не затягивать суд.
— В Америке вы приговорены к смертной казни, — напомнил Талиесин. — Даже с арестованным Гриндевальдом ваше возвращение может оказаться совсем не триумфальным. Мистер Валентайн может приказать привести приговор в исполнение, не поднимая лишнего шума.
Талиесин подался вперёд, коснулся колена Грейвза.
— Зато я могу быть очень шумным, — улыбнулся он. — И у меня хорошие связи с магической прессой. Как участник событий, я могу поднять такой шум, что казнить вас по-тихому не осмелится даже ваш новый глава магической безопасности.
Грейвз задумчиво покачал головой, но не стал возражать.
— Кто ваши союзники?.. — спросил Талиесин.
— Дамблдор и старший Скамандер.
— Дамблдор?.. — с неудовольствием повторил тот. — На вашем месте я бы не стал доверять ему слишком сильно. Он довольно скользкий тип. И был очень близко знаком с Гриндевальдом.
— Он упомянул, что они были знакомы, — кивнул Грейвз.
— Очень близко, — с расстановкой повторил Талиесин.
— Ясно, — Грейвз как будто совершенно не удивился. — Мне тоже так показалось. Вы ему не доверяете?..
— У меня нет причин думать, что ему недостаёт патриотизма, — уклончиво сказал Талиесин, — но порядочности, определённо, не хватает.
— Вы хорошо его знаете? Почему он не бывает на встречах у вас?
— Он недостаточно чистокровен, — Талиесин тонко улыбнулся. — И недостаточно джентльмен. Я не общался с ним близко, но для школьного учителя он слишком активно лезет в политику. Он может производить впечатление милого и обаятельного человека, но я бы доверял ему с оглядкой. Его многие не любят.
— За что?
— У него есть склонность использовать людей в своих целях. Я слышал много некрасивых историй о том, как он умело шёл по головам, не стесняясь использовать для этого личные связи.
— Скамандеры ему доверяют.
— Скамандеры, — Талиесин вздохнул, — слишком доверчивы. Я знаю Ньютона, мы учились вместе. Он ужасно разбирается в людях.
— А старший?
— А старший Альбусу крайне полезен, он ведь занимает хороший пост в аврорате. Кстати, был главным инспектором Дурмштранга. Когда Дамблдор считает человека полезным, он будет виться вокруг него, как пчёлка вокруг цветка. Но как только полезность исчерпана, он мгновенно перелетает к новому цветку, не сказав даже «спасибо». Он всегда прикрывает свои действия словами об общем благе, но поверьте мне, общее благо интересует только в той степени, в которое оно совпадает с его собственным.