Как приручить Обскура
Шрифт:
Дамблдор побарабанил пальцами по руке, отвернулся к окну, стёр со стекла пятнышко краски.
— Магия оживала в его руках. Он сумел понять, что это за артефакт, какая в нём сила. Как его починить. У него есть дар… восстанавливать то, что забыто.
— Только почему-то его привлекает исключительно забытая тёмная магия, а не целительство, — сказал Грейвз, ничуть не тронутый этим рассказом.
— Тёмной магией часто называют всего лишь то, что до конца не понятно, — сказал Дамблдор, будто не услышал его замечания. — Волшебники прежних
— Помочь? — перебил Грейвз. — Направить? Он не ребёнок, а опасный преступник, который угрожает самому существованию магического сообщества. Я не собираюсь обсуждать, что было бы, будь мир идеален. Я вижу то, что есть: его нужно остановить, и я сделаю это даже ценой своей жизни, если придётся. И уж тем более ценой его собственной.
— Он очень опасен, — горько признал Дамблдор, качая головой, как болванчик. — Это так. Но он владеет магией, которую вы даже представить себе не можете, — с ноткой мольбы сказал он. — Если он погибнет, знания, которыми он обладает, будут потеряны. Может быть, навсегда. Может быть, пройдёт ещё сто, двести лет, прежде чем появится другой такой же учёный…
— А может быть, эти знания не просто так оказались утрачены, — жёстко сказал Грейвз. — Давайте обойдёмся без ностальгии. Дайте мне что-нибудь, за что бы я зацепился.
Дамблдор помолчал, в задумчивости кусая губы.
— Я наблюдал за ним долгие годы, — наконец сказал он. — Он не всесилен, хотя очень хочет таким казаться. Думаю, Старшая палочка — не единственный артефакт в его распоряжении. Геллерт… импульсивен, — признался он. — У него острый ум, он расчётлив и холоден, но его можно вывести из себя. Тогда он начнёт действовать необдуманно.
— И как же вывести его из себя? — спросил Грейвз.
— Он боится, что однажды кто-то окажется сильнее его. Он умеет виртуозно манипулировать. Втираться в доверие, отыскивать слабости, играть на них… Чужая сила его пугает. Когда мы были знакомы, мне казалось… Я сам был молод, — вздохнул он, оборвав себя.
Грейвз не стал уточнять, но ему показалось — он понял. По обманчиво спокойному голосу, по спрятанному взгляду. Они были знакомы, когда были мальчишками, а в те годы не думаешь о том, как может повернуться ваша судьба. Не рассчитываешь, что тот, в кого ты влюбляешься, окажется безголовой пустышкой… или станет преступником.
— Он убийца, — тихо сказал Грейвз.
— Криденс — тоже, — ответил Дамблдор. — Если бы так случилось, что Криденс увлёкся идеями Геллерта о свободе — вы бы смогли хладнокровно убить его?.. Вы бы оставили надежду его вернуть?.. Переубедить?.. Помочь ему?..
Нет.
Грейвз не ответил, но ответ был ясен и так. Нет. Если бы Криденс, ведомый
— Спасибо за помощь, — сухо сказал Грейвз.
— Хорошего вечера, — нейтральным тоном ответил Альбус.
Криденс вскинул глаза, когда Грейвз вернулся в гостиную. Судя по обрывку разговора, он расспрашивал Тесея об анимагии. Тот отвечал немногословно, явно чувствуя себя рядом с Криденсом довольно неловко, и воспользовался появлением Грейвза, чтобы извиниться и прервать разговор.
— Я последую примеру профессора Дамблдора и откланяюсь, — сказал Талиесин, снимаясь с подоконника. — Чтобы всё вышло, как задумано, завтра я лично прослежу, чтобы господин посол отобедал в нужном месте. В два часа дня.
— Будьте осторожны, — попросил Грейвз, на прощание пожимая ему руку.
— Вы читаете мои мысли, сэр, — Талиесин улыбнулся.
Они остались втроём. Тесей задумчиво водил костяшками пальцев по губам, глядя в сумерки за окном. Криденс, практически расслабившись, с тихой улыбкой наблюдал за ним. Анимагия его впечатлила. А может быть, он всегда хотел собаку. У него были Легион и Хоуп. Наверное, мальчишка из строгой семьи и мечтать раньше не мог, что у него будут домашние любимцы, да ещё такие: почтовый филин, волшебная пернатая змея. Но наверняка ему хотелось бы пса. Большого, чтобы можно было обнимать за шею и прижиматься лицом к мягкой шерсти.
Если вернёмся, — подумал было Грейвз, но не додумал мысль до конца. — Когда вернёмся… тогда и решим.
Тесей залез в карман сюртука, достал сигареты и заглянул в пачку.
— Две, — сообщил он, глянув на Грейвза. — Разделишь?
— Сколько я уже тебе должен? — с улыбкой спросил тот.
— Двадцать четыре с половиной.
— Скамандер, не будь жлобом, — усмехнулся Грейвз. — Я же не считаю, сколько кексов ты запихнул в себя.
— Ладно, двадцать четыре, — смилостивился тот.
— Двадцать пять, — Грейвз протянул руку, и Тесей сунул сигарету ему в пальцы.
— Выйдем на воздух?..
Сумерки на улице были бы куда приятнее, если бы их не наполняло зловоние, струившееся из подворотни, где бродяги устраивались на ночь среди рваных засаленных одеял, газет и ящиков из-под овощей.
— Ты видел Ньюта чаще, чем я за последние три года, — сказал Тесей, щёлкнув потёртой зажигалкой. Грейвз наклонился к огоньку, прикрыв его ладонью. — Как он?..
— В порядке.
Грейвз прислонился спиной к стене, глубоко затянулся дымом.
— Он здорово помог нам в Нью-Йорке. Молодец.
— Как так случилось, что Гриндевальда раскусил мой брат, который тебя даже в глаза не видел?..
— Именно это ему и помогло, — с некоторой долей мрачности сказал Грейвз. — Его не ослепила моя харизма.
Тесей кашлянул, сплюнул под ноги.
— Насчёт твой харизмы… ты ведь не втянул Ньюта… во всё это?
— Во что?.. — рассеянно спросил Грейвз, выпуская дым.