Как приручить Обскура
Шрифт:
Грейвз непроизвольно сглотнул. Он понимал, что краснеет. Понимал, что Криденсу это заметно. Прежде он не выдавал своего влечения так… явно. Он всегда контролировал, какой ответ показать Криденсу: сдержаться или позволить себе стон, отдать ему всё внимание, забыв о себе — или чуть-чуть расслабиться, позволить себе удовольствие. Он зажигался влечением в моменты интимности, кровь приливала к лицу, но это было естественно, это было приятно. Давно не бывало так, чтобы он краснел от возбуждения, как юнец, почти без повода, никого не касаясь. Чтобы, одетый, он чувствовал
Он поднял глаза. Криденс был собранным, даже немного хмурым.
Ты видишь — ты волнуешь меня, — мысленно признался Грейвз. — Я даже не могу это скрыть. Хотел бы. Но не могу.
Криденс не улыбнулся, встретившись с Грейвзом взглядом, но плотно сжатые губы слегка разжались и порозовели. Как будто бы он услышал. И понял.
Они обменивались короткими взглядами, как телеграммами — скупыми, составленными из обрывков слов. Грейвз первым отводил глаза. У Криденса раздувались ноздри, желваки прокатывались под кожей, когда он сжимал челюсти. Лёгкими касаниями пальцев он поворачивал Грейвзу голову. Задерживал дыхание, чтобы случайно не сбить руку и не рассечь кожу. Зря волновался — рука у него была твёрдой.
Он проверял гладкость кожи так, как научил его Грейвз: прикладывал костяшки пальцев к щеке, гладил вверх, вниз. Короткая, непредусмотренная процессом ласка. Грейвзу хотелось почувствовать вместо пальцев его губы. Прижаться лицом к ним, не дать отстраниться…
Напряжение насыщало воздух, будто перед грозой. Шорох. Взмах. Взмах. Они молча встречались глазами. Криденс хмурился, покусывая губу. Грейвз сидел, выпрямив спину и подняв лицо, так тихо, что не слышал даже биения крови в висках.
— Всё, — Криденс вытер бритву о полотенце, отложил её в сторону. Промокнул остатки пены возле уха и на горле, у ворота белой рубашки.
— Спасибо, Криденс, — шепотом сказал Грейвз. Звуки застряли в горле, ему даже дышалось с трудом.
— Я рад вам помочь, сэр, — точно таким же голосом, севшим от возбуждения, сказал Криденс. Он опустил глаза, ресницы у него задрожали, будто он пытался удержать себя от чего-то. Не удержал — вскинул взгляд.
Они рванулись друг к другу одновременно. Криденс швырнул полотенце в сторону, Грейвз схватил его за шею, нагибая к себе. Они столкнулись зубами и ртами, яростно, будто в споре. Грейвз обхватил Криденса за пояс, притискивая к себе. Оторвался от поцелуя, вжался лицом в его живот.
Странно-знакомое чувство, чёрное и жгучее, как ожог, затопило его. Страх. Он стиснул Криденса обеими руками, судорожно вдохнул. Криденс, не церемонясь, дёрнул на нём рубашку из брюк, не спрашивая никаких разрешений. Грейвз торопливо рванул пуговицы у горла, Криденс содрал его рубашку через голову, прямо вместе с жилетом. Стул грохнул об пол, когда Грейвз вскочил на ноги. Криденс жадно приник губами к его шее, лизнул, застонал под ухо. Тесно скользнул ладонями по обнажённой спине, лихорадочно хватая губами за плечи.
Он чувствовал тот же страх, что и Грейвз. Сколько времени им отмерено, никто не знал. Может, это последний раз, когда они могут быть вместе, и другого уже не будет, потому что один
Грейвз схватил его за затылок, зло и отчаянно впиваясь в губы. Он думал когда-то, их первый раз будет другим — проникновенным и страстным, с открытыми глазами — он хотел провести Криденса по всему пути до конца, но выходило совсем не так, и его это не волновало. Первый раз будет прямо сейчас. Другого времени, других обстоятельств не будет.
Криденс с силой дёрнул его за пояс брюк, расправляясь с ширинкой, Грейвз возился с его рубашкой, но пальцы неловко путались, будто стали ещё слабее, чем прежде. Криденс с горячим вздохом сунул руки за пояс его брюк, бесстыдно сжал пальцы на бёдрах, скользнул к ягодицам. Он глотал воздух, будто хотел что-то сказать, но не мог, и Грейвз надеялся, что сейчас не услышит ни «сэр», ни «мистер Грейвз». Потому что вся разница между ними, сэры и мистеры, затерялась где-то в другом месте, улетела на пол вместе с рубашкой, упала к ногам вместе с брюками, когда Грейвз оказался обнажённым — первым, а Криденс даже не отодвинулся, чтобы бросить на него взгляд. Хотя он давно мечтал об этом. Раздеть его. Посмотреть на него.
— Я не хочу в кровать, — зашептал Криденс, умоляюще прильнув к Грейвзу, — не хочу никуда идти, я хочу сейчас, прямо здесь, прошу вас…
Он не сказал «сэр». Не сказал «мистер Грейвз», и Персиваль поцеловал его, жадно и глубоко, обхватив за голову обеими руками. Он прижимался к Криденсу горячим телом, к его рубашке, к его тонким брюкам, ему приходилось тянуться вверх, чтобы поцеловать, а Криденс шарил руками по голой спине и едва вздрагивал, натыкаясь пальцами на старые рубцы от шрамов.
— Разденься, — нетерпеливо шепнул Грейвз ему в губы, — Криденс, пожалуйста.
Тот слабо всхлипнул, распахнул рубашку, вывернулся из неё. У него была светлая кожа — светлее, чем у Грейвза, почти мраморная, и синие вены на руках проступали под ней, как каменные прожилки. Грейвз изучил это тело, он знал, как оно отзывается на ласку, как Криденс тает в руках, подчиняясь голосу. Но сейчас Грейвз не хотел подчинять. Он хотел разделять.
Сбросив брюки, Криденс утянул Грейвза за собой прямо на пол, на ковёр, прикрывавший доски. Обхватил коленями, завалил на себя с недвусмысленным алчным блеском в глазах. Застонал, потёрся животом и пахом.
— Пожалуйста… — прошептал он. — Пожалуйста, я… я хочу.
Не было долгих ласк, прелюдий, обмена горячими взглядами. Грейвзу было жалко на это времени. Его подгонял страх, что другого шанса не будет. Что потом, когда им придётся расстаться — может быть, на время, может быть, навсегда — он хочет помнить эти мгновения, хочет, чтобы Криденс их помнил, держался за них, чтобы им обоим хватило сил выжить.
Криденс болезненно кусал губы, когда Грейвз входил в него, придерживая член рукой. Он хмурился от напряжения, затаив дыхание. Ему было больно, Грейвз видел — но не щадил. Криденс вздохнул глубоко и громко, закрыл глаза, когда Грейвз оказался внутри. Короткая улыбка мелькнула на губах и пропала, с уголка глаз сорвалась слезинка.