Как приручить Обскура

Фальк Макс

— Я пытался сбежать, — сказал Грейвз. — Много раз. Но Гриндевальд был очень хитёр. Я был на острове в океане. Я не мог колдовать, не мог связаться с аврорами. Не мог уплыть. Однажды я попытался ранить себя, так серьёзно, чтобы это отразилось на нём. Чтобы он умер от раны. Но не вышло.

Криденс сдавленно вздохнул, прижался к колену Грейвза переносицей.

— А вы бы тоже умерли от этой раны?.. — глухо спросил он.

— Да.

Криденс зажмурился.

— Я не хочу, чтобы вы умирали, — прошептал он. — Не хочу.

— Я и не собираюсь, — спокойно

сказал Грейвз. — У меня слишком много дел.

Криденс повернул голову, подставился щекой под пальцы. Грейвз замолчал. Задержал ладонь на его лице.

— Я отвлёкся. Ты спрашивал не об этом, мой мальчик. Ты хотел знать, как я сбежал.

— Я хотел… — тихо повторил тот. — Я ничего о вас не знаю. Вы расскажете мне?.. О чём-нибудь. Какой у вас… любимый цвет?..

— Тёмно-зелёный, — сказал Грейвз, проводя кончиками пальцев по его виску, приглаживая бровь, спускаясь ниже по спинке носа к идеально вырезанным ноздрям, от них — к уголку губ и подбородку. — Я смог освободиться, когда Гриндевальда схватили. Когда его заклинания потеряли силу, я отправил сообщение госпоже Пиквери, и меня отыскали авроры.

— Тёмно-зелёный, — медленно повторил Криденс. — Как рождественский венок?..

— Или папоротник.

— Или мох?..

— Или павлиньи перья.

Криденс замолчал, опустил глаза. Грейвз мягко гладил его большим пальцем по краю уха.

— Вам было страшно, сэр?..

— Нет. Я был зол. На себя… на него. На моих коллег, которые за столько времени не разобрали подмену.

Криденс вздрогнул.

— Простите…

— Ты не виноват. Мы не знаем друг друга, ты не мог почувствовать разницы.

— Но я чувствовал, — глухо возразил Криденс.

Грейвз недоверчиво усмехнулся.

— Неужели.

Криденс замер от этого недоверия, будто оно ранило его, перестал дышать.

— Расскажи, — мягче предложил Грейвз, заметив свою ошибку. — Расскажи, что ты заметил. Он был другим?..

— Да… — несмело выдохнул тот. — Я всегда чувствовал, как вы на меня смотрите. И когда вы меня обнимали… было так тепло, будто у вас внутри горячая железная печка.

— Или костёр, — сказал Грейвз.

— Или камин, — даже по голосу было слышно, что Криденс улыбнулся. — Я заметил вас сразу. Когда вы вошли в церковь. В тот день, когда пришла мисс Голдштейн. Мисс Тина. И заколдовала ма… Мэри Лу. Я подумал, вы сейчас всё исправите. Всё неправильное. Вокруг. И во мне.

— В тебе нет ничего неправильного, мой мальчик, — сказал Грейвз. — Только магия, которая не знала выхода. И что… — он усмехнулся, понимая, что напрашивается на наивный и нелепый комплимент, но услышать о себе хоть что-то хорошее так хотелось, что он не смог промолчать. Смог только выдержать паузу, чтобы горькая усмешка сползла с губ. — Значит… тот человек был холодным?..

— Он тоже обнимал меня, — виновато сказал Криденс. — Говорил, я особенный. Обещал забрать. Он не был ко мне злым. Он был пустым. Всегда приходил на пару минут. Не разговаривал со мной… Никогда не забирал листовки, не гулял, не стоял рядом. Он всё время спешил. Я думал,

я рассердил вас, что вы так изменились. Я так скучал, — сдавленно признался Криденс и еле слышно потянул носом. — Очень скучал.

Я тоже, мой мальчик, — подумал Грейвз, прижимая его голову к своему колену. — Я тоже.

— Мистер Грейвз…

— Да?

— Он приходил, потому что ему был нужен ребёнок. Обскур.

— Ты.

— Он всё время говорил об этом. Что я должен помочь и найти.

Криденс замялся. Грейвз не торопил его, чувствуя, как тот собирается с мыслями. Дымные завитки плавали по столовой, медленно таяли.

— Вы никогда ни о чём не просили, — прошептал Криденс. — Почему вы приходили ко мне?..

Грейвз тяжело выдохнул. Жаркий стыд плеснул на лицо, потёк вниз, по шее, за ворот халата. Ох, мальчик.

Соврать он не мог. Сказать правду?..

Да, скажи ему правду, Персиваль. Расскажи про свои фантазии, про всё, о чём думал сотни раз, как даже перед казнью, старый козёл, фантазировал, как поставил бы его на колени. Расскажи, как тебе было плевать на его жизнь, как наяривал после каждой встречи, как старался незаметнее прижаться стояком к бедру каждый раз, как обнимал. Расскажи об этом!..

— Я приходил к тебе, — медленно сказал Грейвз, — потому что ты мне нравился.

— Я нравился вам, сэр?.. — Криденс изумлённо поднял голову, повернулся, чтобы взглянуть в глаза — но на полдороге смутился, уткнулся взглядом обратно в пол.

— Ты нравился мне, — повторил Грейвз. — И сейчас нравишься. Я хотел помочь тебе. Ты родился волшебником. Я искал возможность вернуть тебя в тот мир, которому ты принадлежишь. Ведь я обещал, помнишь? Я приходил для того, чтобы ты знал: я тоже помню.

— А если я не смогу?.. — еле слышно спросил Криденс. — Стать волшебником?.. Вы вернёте меня обратно?..

— Нет, — резко сказал Грейвз. — Ты никогда не вернёшься обратно.

— А если у меня нет волшебства?..

— А вот это мы скоро проверим, — выдохнул Грейвз, с облегчением оставляя трудную тему. — Утром мы отправимся в Лондон. Тебе нужны учебники. И волшебная палочка. Пора начинать твоё обучение.

Криденс потёрся щекой о его колено.

— Я буду очень стараться, сэр.

Терновник и перо птицы Рукх

Грейвз стоял на кривой булыжной мостовой и с недоумением оглядывал центр магического Лондона. На Диагон-аллее было пустынно. Рождество и Новый Год миновали, праздничная мишура была убрана, и узкая улочка, застроенная кособокими домишками, выглядела… убого.

Над лавками на ветру хлопали полотняные навесы, прикрывавшие от дождя и снега деревянные телеги со всякой всячиной: разномастными склянками, пучками травы, сушеными жабами, тритоньей икрой, птичьим молоком в изящных флаконах, кошачьим топотом в маленьких бархатных шкатулках. На остроконечных черепичных крышах зияли прорехи, будто дырки в драконьей чешуе. На грязных фасадах покачивались, скрипели деревянные вывески с облупившейся краской.