Как приручить Обскура
Шрифт:
— Ерунда, — бурчит тот, но Сойка видит, что он сомневается.
У белых магов нет таких ритуалов. Они рождаются и умирают, будто идут по одной и той же дороге, на которой ничего не меняется. Будто у них всё происходит само, и никто за ними не смотрит — ни добрые духи, ни злые. Тяжело, наверное, чувствовать себя таким одиноким — ведь нет ни богов, ни духов, ни к кому не придёшь за советом, за поддержкой и утешением. Всё должен делать сам. Один.
Сойка смотрит на Персиваля и видит, что тот очень не хочет быть один. Словно в ответ, тот вдруг спрашивает:
— А почему ты здесь ни с кем не встречался?
— Потому что мужчина
— И что, до свадьбы нельзя?.. — усмехается Персиваль.
— До свадьбы не нужно, — спокойно говорит Сойка. — Я хочу подарить любовь жене, а не разбрасывать вокруг, как белка бросает пустые шишки.
— Ну, а опыт?.. Ты же девственник, чем ты её впечатлишь?
— Я буду учиться любви вместе с ней.
— А если с учёбой не заладится?.. — Персиваль поднимает бровь. — Что тогда? Если ей не понравится?
Сойка смотрит на него с удивлением.
— Мы будем, как два белых листа, — говорит он. — Мы будем постигать друг друга словами и телом. Она напишет на мне свои слова, я на ней — свои.
Персиваль фыркает и пожимает плечами. Он относится к любви, как сбору ягод — берёт всё, что просится в руки. Как будто не понимает, что тратит себя напрасно, ради поверхностного удовольствия, и если не остановится, то скоро ему будет нечем жить. Останется только оболочка в дорогой одежде.
Сойку изумляет его легкомыслие.
Он как-то спросил:
— А что будет, если кто-то понесёт от тебя дитя?..
Персиваль фыркнул:
— Мальчики такое не умеют.
— А девушки?
— А с девушками у меня пока не получается, — мрачно сказал тот.
— А если получится?..
— Женюсь, — Персиваль посмотрел на Сойку, как на дурака с рыбьей головой.
По мнению Сойки, Персиваль сам дурак с рыбьей головой. Причём тухлой.
Сойка не понимает, как можно так непродуманно обращаться с такими важными вещами. Случайно стать отцом, случайно жениться — не советуясь с духами, не выбирая — наугад. Жена — это половина человека, без жены человек пустой, бессмысленный и никому не нужный. Никто его не полюбит, никто не согреет ночью, никто не родит детей.
Персиваль говорит, что духи в выборе невесты ему не помогут — нужно искать самому. Сойка уверен, что к тому моменту, как он кого-то найдёт таким методом, зачинать детей ему будет уже нечем. Персиваль такой умный и такой глупый одновременно, что его искренне жаль.
Хотя он знает свой род и может перечислить предков на семь поколений назад, по нему это совсем не заметно. На его одежде нет никаких знаков семьи, никаких отличий, ничего, что говорило бы, что за человек стоит перед тобой. Косы Сойки и его одежда — нормальная, а не школьная форма — говорят о нём всё. Откуда он родом, сколько ему лет, кто его мать и отец, какой магией он владеет, что он совершил в жизни… Одежда Персиваля — пустая.
Ильверморни стоит в горах. Когда стая грифонов взлетает в небо, унося в долину воздушные сани с выпускниками, их крылья закрывают небо. Сойка Летящая Через Дождь сменил школьную форму на кожаные штаны и длинную рубаху. Белое орлиное перо, полученное от отца в день поступления в школу магии, выкрасил в две полосы: голубой и клюквенный. Теперь он может носить его в волосах, и ветер от крыльев треплет его, отклоняя назад. Персиваль в светлом льняном костюме, с лёгким чемоданчиком
— Иди со мной, — говорит Сойка, прикрываясь ладонью от солнца.
Персиваль глубоко вздыхает, расправляя плечи.
— До твоего стойбища триста миль, — говорит он. — Это десять дней пути.
— Неделя, — говорит Сойка.
— Обязательно идти пешком?..
— Конечно.
— Мы же маги! Почему нельзя аппарировать?..
— Потому что испытание начинается прямо сейчас, — говорит Сойка, повернувшись к нему, и видит в ответном взгляде хмурое упрямство.
— Это тебе тоже духи сказали?.. — язвительно спрашивает Персиваль.
Сойка пожимает плечами.
— Стойкость не купишь и не наколдуешь. Если тебе это не понятно — просто возвращайся домой.
— Какой ты зануда, — говорит Персиваль, и больше ни о чём не спрашивает.
Они достигают стойбища спустя восемь дней. Персиваль мысленно проклинает себя, своё упрямство, Сойку и его идиотские ритуалы — но молчит, потому что им нельзя разговаривать.
Персиваль сам не знает, что его толкнуло на это пойти. Наверное, нестерпимое желание сделать что-то по-своему. Для себя. Когда он вернётся, дома его ждёт очередной разговор про карьеру. Отец хочет отправить его во Францию, по дипломатической части. Жизнь представляется простой, предсказуемой и ровной, как заправленная простыня. Для чего он учился? Зачем ему магия? Он завидует Сойке, которого не мучают эти вопросы. Сойка станет шаманом, будет жить среди своих, отгонять от племени злых духов и знать, что делает что-то важное. Персиваль будет жить в Европе, болтаться на светских приёмах и умрёт от скуки раньше, чем успеет что-то совершить. Вот и весь смысл жизни.
Им нельзя разговаривать, потому что мёртвые не говорят. Они убили друг друга ещё в начале пути, спустившись в долину — ритуально, конечно же. На предплечье до сих пор саднит глубокий порез, который оставил ему Сойка, от души полоснув ножом по руке. Кровь давно запеклась и стёрлась, вскоре останется только шрам. Сначала он будет розовый, потом побелеет. Первый шрам, который он получил — и хотя это глупо, Персивалю хочется им гордиться. Может быть, это просто дурацкий древний обычай, а может быть, Сойка прав.
Персиваль всю жизнь делал то, что от него ждали. То, что должен, то, что обязан. Только не он сам выбирал, что и кому он должен — и когда он вообще успел задолжать?.. Он хочет выбирать сам. Ему хочется выбора посложнее, чем между яблоком и апельсином на завтрак, между одной или другой пижамой. Ему хочется выбирать свою жизнь. Но отец ждёт, что он будет хорошим сыном, и это мучительно.
Они идут сквозь леса, пока светит солнце, едят всё, что попадается на глаза. Иногда это дикий мёд, иногда рыба из ручья. Как-то раз им встречается дикая малина на просеке, и они застревают на несколько часов, не в силах оторваться от сладких, набухших от солнца ягод. Они всё время молчат, но через несколько дней им становится достаточно прикосновения или взгляда, чтобы понять друг друга. По ночам они лежат у костра, и Сойка тихо плачет — прощается с детством. Чтобы что-то ушло легко, его нужно проводить слезами, говорил он. Персиваль садится рядом, прислоняясь к дереву, и кладёт руку ему на плечо. Он не уверен, что ему хочется плакать — он не уверен, что у него было детство, которое он бы мог проводить. И снова завидует.