Как приручить принцессу

Блум Хельга

Ласточка, разумеется, не ответила. Взмахнула раздвоенным хвостом и умчалась прочь, быстрокрылая и легкая.

— Странно это все, — продолжала размышлять вслух я. Такие разговоры заставляли одиночество хоть ненадолго отступить. Мне ведь даже поговорить по душам не с кем. Кэсс? О, она явно не настроена помогать. Меллариус? Он нелюдим и мои проблемы лишь оттолкнут его. Я не готова терять единственное дружеское лицо в этих краях. А больше у меня и нет никого. Никого кроме Лаэрта… Я бросила быстрый взгляд на небо. До заката еще время есть. — Решено. Сейчас же пойду в город. Попробую попасть в тюрьму.

Прозвучало

как-то не так. Попробую пробраться в тюрьму. С визитом. Угодить за решетку мне хотелось бы менее всего. Хватит с нас одного заключенного в семье. Двое это уже чересчур. Должен же кто-то носить гостинцы из внешнего мира.

Если Лаэрт подпишет бумаги, его, возможно, выпустят уже сегодня. В таком случае я приду в тюрьму одна, а уйду уже с мужем. Если же нет, хотя бы разузнаю больше о его положении. Попытаюсь помочь. Не знаю, делаю ли я это для него или для себя, просто потому что устала от одиночества, устала одна бороться за выживание, но рефлексию оставлю на потом. Сейчас действия, а размышления позже.

Торопливо приведя себя в порядок, я собрала немного еды — возможно, удастся передать что-нибудь Лаэрту — мысленно извинилась перед несчастной брюквой, которую не успевала полить, и зашагала в город.

Найти тюрьму оказалось совсем не сложно. Достаточно было спросить первого попавшегося прохожего, который тут же указал мне направление. А вот попасть внутрь… Это уже совсем другая задача. Неловко переминаясь неподалеку от входа, я собиралась с силами.

Итак, все, что мне нужно — быть уверенной и вежливой. И сохранять спокойствие. Я ни в чем не виновата. Я просто зайду и выйду. Почему-то какой-то части меня казалось сумасшествием входить в тюрьму Дроздоборода добровольно. Словно бы я собственноручно вверяю себя ему, надеясь лишь на его добрую волю. Будто бы есть вероятность, что я не вернусь, останусь навеки в этих стенах.

Еще вчера я сказала бы, что Дроздобороду незачем меня арестовывать, что ему достаточно лишь убедиться, что я прониклась тяжестью своего положения и пожалела о своем грубом отказе. Еще вчера я думала, что он просто хочет унизить меня, чтобы потешить собственное уязвленное самолюбие. Сегодня я уже не могу быть в этом так уверена. Ведь бросил же он в тюрьму моего мужа. И дело здесь не только в песне, которую спел Лаэрт. Король хорошенько покопался в прошлом моего мужа, раз уж узнал о погибшей возлюбленной Лаэрта. Нет, это не просто арест музыканта за слишком вольную песню, тут явно замешано личное. Не ухудшу ли я ситуацию, войдя внутрь?

Глубоко вдохнув, словно перед прыжком в воду, я подошла к двери. Свой выбор я сделала, когда вышла из дома. А может даже раньше, когда решила не делать то, чего хотел от меня отец. Остается только принять последствия этого выбора.

***

Даже если я ожидала от тюрьмы чего-то драматичного, ожидания мои не оправдались. Не было в городской тюрьме Мизила ни суровых стражников, готовых прогнать меня, едва лишь переступлю порог, ни гнетущей атмосферы безнадежности. Впрочем, последняя, пожалуй, присутствовала, но тоже в какой-то странной форме.

В тюрьме я ни разу не была. В рамках благотворительных проектов обер-гофмейстерины дамы посещали городскую тюрьму. Они шли туда, вооруженные корзинками с провизией, минимум четырежды в год: в день рождения царствующего

монарха, в день зимнего солнцестояния, на осеннее и весеннее равноденствие. Итого все четыре сезона оказывались охваченными.

Меня, разумеется, никогда не привлекали к подобным занятиям. Для юной принцессы было бы неприлично посещать место, где содержатся заключенные. Особы королевской крови вообще должны держаться подальше от тюрем. Даже если происходит дворцовый переворот и бывшего монарха ждет заключение, он никогда не окажется в подобном месте. О нет, королю создадут поистине королевские условия. Все потому что любой, кто оказывается на троне, знает: случись все иначе, он сам окажется за решеткой. Именно поэтому триста лет назад, когда мою далекую бабушку свергли с трона на целых шестьдесят восемь дней, она провела это время в Шерринском дворце, окруженная комфортом. Охрана стояла у каждого входа и выхода, бабушка все же была под арестом, но у нее были и пуховые одеяла, и перепелиные яйца на завтрак.

Итак, по всему выходит, что принцессы не предназначены для посещения тюрем. Ну, не место им здесь. Я же, однако, принцессой быть перестала. Теперь я просто жена, которая пришла навестить своего арестованного мужа-музыканта. Именно это я и сказала скучающему привратнику, сидящему в будке у входа.

— Часы посещений висят на двери, — зевая, сообщил он, даже не взглянув на меня. Страж порядка не выглядел грозной силой, сохраняющей постоянную бдительность. Просто уставший мужчина, ожидающий конца своей смены. Ему жарко и хочется домой. Даже форма на нем как-то странно топорщилась и висела мятым мешком. — Ждите еще полчаса, если хотите его навестить.

Он, наконец, посмотрел на меня и, немного подумав, сказал:

— Можете внутри подождать, наверное.

Меня препроводили ко второму рубежу. Такой же изнывающий от жары и скуки охранник, только чуть моложе и с черными, безжизненно повисшими усами.

— Посещение заключенного? — спросил он без особого интереса и после моего кивка недовольно пробормотал: — Полчаса же еще. Опять Верут пускает кого попало. Жалеет он вашего брата.

— Моего брата? — не поняла я.

— Баб, стало быть. Дуры вы, конечно, все, — охотно пояснил стражник. — К кому пришла-то?

От резкой смены темы я немного растерялась. Обстановка и так заставляла меня нервничать, а тут еще какие-то братья и дуры.

— К мужу. Он… его недавно арестовали. Лаэрт. Он музыкант, — невесть зачем добавила я.

— Музыкант? — отреагировал с неожиданным интересом стражник. — Ну, такой у нас всего один. Допелся, дружок. Надо же, а говорил, навещать некому. А вот, поди же ты, такая краля пришла. Ладно. Распишешься сейчас в журнале и пойдешь к своему милому. Не терпится небось.

— Не терпится, — согласилась я.

Не помню, как я расписывалась, как меня вели бесконечными коридорами — или они только казались бесконечными? — как стражник что-то рассказывал по пути. Помню лишь двери с маленькими зарешеченными окошками и пульсирующую в голове мысль «сейчас я увижу его». Мысль, растаявшую и оставившую в мозгу лишь зияющую пустоту, в тот момент, когда меня ввели в камеру.

Все потому что в сырой плохо освещенной комнатушке стоял вовсе не мой муж.

_________________________________________________________