Как выиграть любой спор. Дома, на работе, в суде – где угодно

Спенс Джерри

Предположим, что в этих плачевных обстоятельствах мы выступаем в защиту учителя. Опять же, давайте распределим роли в этой драме жизни. На чьей стороне сила? С учетом изменившихся обстоятельств сильная позиция сместилась. Сейчас учитель — отрицательный герой, а Джимми, хотя он и провинился, может быть положительным героем. Сила принимать решения по-прежнему у школьного совета, но эмоциональная сила, сила эмпатии, на стороне Джимми. Он подвергся нападению и получил травму. Мистер Лэмб нарушил основную норму закона и педагогической этики, запрещающей жестокое обращение с детьми.

Лицо, нарушающее незыблемую общественную норму, теряет свою

силу, если нам не удастся вызвать у органов, обладающих директивными полномочиями, эмпатию по отношению к этому лицу. Но сначала мы должны сами проникнуться эмпатией по отношению к мистеру Лэмбу. Потому что нельзя убедить других в том, чего мы сами не чувствуем.

Давайте представим себя на месте мистера Лэмба. Давайте зададимся вопросами: каково это — быть учителем и ежедневно страдать от выходок учеников? Каково это — когда вам бросают вызов перед всем классом? Разве это не таит опасность? Если не занять принципиальную позицию, можно потерять свой авторитет, верно? А что, если дело дойдет до физических нападок? Это тоже таит опасность.

Если мы расследуем данный инцидент с позиции мистера Лэмба, станет очевидно, что в этой школе, как и во многих, идет война — учеников против школы. А в любой войне есть жертвы.

Конечно, мистер Лэмб перегнул палку, но его реакцию можно понять. Он столкнулся с открытой враждебностью. Ему бросили вызов. Ему выказали полное неуважение. Да, он повел себя неправильно, но он всего лишь человек.

При дальнейшем расследовании может оказаться, что брат или друг мистера Лэмба был до смерти избит хулиганами на улице и что хулиганы ежедневно угрожают дисциплине и безопасности в школе. Возможно, мистер Лэмб был на грани нервного срыва из-за семейных обстоятельств. Возможно, от него ушла жена. Возможно, у него заболел ребенок. Возможно, он испытывал серьезные финансовые трудности и не мог оплатить счета за лечение или выплатить кредит. При должных усилиях всегда можно найти жизненное обстоятельство, помогающее объяснить чье-то поведение.

Мистера Лэмба уважали за принципиальность. Он был известен своей справедливостью, но не давал спуску тем, кто проявлял враждебность или насилие. Такой подход оказался наиболее успешным в плане поддержания дисциплины и порядка. Строгий, но справедливый мистер Лэмб служил примером для других учителей. Его политика одобрялась администрацией.

Теперь, когда мы вышли за пределы голых фактов, когда мы взглянули на ситуацию с позиции мистера Лэмба, мы сможем лучше его защищать. Возможно, мы даже сможем изобразить мистера Лэмба своего рода героем, не выставляя при этом Джимми злодеем. Возможно, нам даже удастся поставить мистера Лэмба на сторону силы — школьного совета — и снова обвинить во всем «обстоятельства». Помните, что «обстоятельства» не могут возразить в ответ. «Обстоятельства» — немой и невидимый ответчик.

Предположим, мы начали защиту мистера Лэмба с самого сильного аргумента в его пользу — с его политики, которая не только поощрялась администрацией школы, но и повсеместно внедрялась в учебный процесс. Что касается рукоприкладства, некоторые учителя им тоже в прошлом грешили. Один как-то схватил ученика за грудки на глазах у всего класса, а другой ударил, когда ученик обозвал его «говнюком». Эти инциденты благополучно замяли, потому как сотрудники школы в большинстве своем негласно одобряли поведение коллег. С учетом этой дополнительной информации попробуем придумать историю, иллюстрирующую наш аргумент. Вот один из возможных вариантов.

«Когда я думаю о мистере Лэмбе, я вспоминаю историю об одном вояке. В ратных боях с врагом он дослужился до лейтенанта, но однажды

ударил солдата, который отказался выполнить его команду и при этом грязно выругался. Позже этот лейтенант предстал перед военным судом. В свое оправдание он сказал: “Это была война. Солдат на меня матерился. Я должен был поддерживать в войске дисциплину, иначе мы бы все погибли”. На войне или в мирное время мы должны пользоваться уважением наших солдат, хотя, наверно, не стоит выбивать уважение ударами. (Это мимолетная ремарка обезоруживает нашего оппонента, который собирался сделать то же замечание, но мы его опередили, и теперь ему сказать нечего.)

Но это был хороший лейтенант, храбрый воин. Просто он сорвался. (Опять же, признание, которое обезоруживает.) Этот лейтенант обладал массой положительных качеств. Он был лояльным, исполнительным, чутким, и хорошие солдаты его любили. (Примечание: мы не можем говорить прямым текстом, поэтому выражаемся иносказательно, намекая, что те, кому не нравится наш учитель, не являются «хорошими солдатами». Такая завуалированная аргументация не вызывает бурной ответной реакции.)

Этот лейтенант был примером для остальных военнослужащих — принципиальным и строгим, но справедливым, и вынесение ему сурового приговора серьезно подкосило бы моральный дух всего подразделения.

Мудрые и чуткие члены военного суда поняли, что лейтенант находился в состоянии сильного стресса и заслуживал снисхождения. Они проявили к нему такое же гуманное отношение, какое в дальнейшем ожидали от него к своим подчиненным. Они признали, что он поступил неправильно. Но они также признали его ценность для армии. Они понимали, что те же сильные черты характера, которые делали его хорошим командиром, сослужили ему плохую службу. Суд взвесил положительные характеристики лейтенанта и единичный случай его ненадлежащего поведения в экстремальных обстоятельствах и ограничился вынесением строгого выговора этому лейтенанту.

Мы, конечно, не в армии и не на войне. (Опять же, эта ремарка обезоруживает. Утверждение «Мы не на войне» позволяет членам школьного совета с ним не согласиться. Но лучше пусть они доказывают, даже себе, что они на войне, чем я буду развязывать войну в качестве оправдания.) Но перед нами один из лучших учителей школы, которого уважают, с которого берут пример и у которого масса положительных качеств, перевешивающих единичный случай ненадлежащего поведения. Он предан своему делу и вам. И он очень сожалеет о том, что произошло, о травме, которую нанес Джимми, и о неприятностях, которые причинил вам. Он извлечет из этого опыта урок и будет еще более достойным учителем». (Это признание заботы о Джимми и лояльности к совету призвано исчерпать конфликт между мистером Лэмбом и Джимми и вызвать расположение членов совета.)

Теперь можно оперативно переходить к заключению, в котором просить школьный совет оценить по достоинству своего хорошего, лояльного сотрудника, принять во внимание обстоятельства, позволить обеим сторонам учесть свои ошибки и ограничиться вынесением мистеру Лэмбу строгого выговора. Если мальчик тоже заслуживает порицания, это идея должна исходить от совета, а не от мистера Лэмба.

И та, и другая аргументация, как в защиту Джимми, так и в защиту мистера Лэмба, разрабатывалась исходя из их позиции, потому что, когда мы становимся на чье-то место, мы начинаем этому человеку сопереживать, а также обретаем силу вызывать сопереживание у других. Сила эмпатии практически непобедима.