Калейдоскоп (сборник)
Шрифт:
Я слов на ветер не бросаю. Да и врача своего, который установил дату родов, не хотелось подвести. Сказал, что это должно произойти 18 марта, значит, так тому и быть. Ночью мы с мужем уже не торопясь шли в роддом. Благо, находился он совсем рядом с домом, в котором мы временно проживали. Родился у нас богатырь весом в 4 килограмма 600 грамм. Был он не только велик, но и очень громогласен. Легко перекрывал своим баском плач всех остальных новорожденных. Ко мне были шуточные претензии: «Опять твой парень наших детей разбудит». Все мамы знали звучный голосок нашего сына. Это он в папу. У моего мужа такой басистый и очень громкий голос.
Перед выпиской спрашиваю мужа: «Ты все приготовил для малыша? Пеленки теплые, легкие, марлю для подгузников?» Списку
И вот торжественный день наступил. Пока выписывали меня мои врачи, пока выписывали ребенка педиатры (раньше все было очень строго), минул полдень. Радостный и красивый муж встречал нас цветами и улыбками. Сынок был водворен в синего цвета коляску, которую муж приобрел, пока мы с сыном находились в роддоме (цены в 1973 году на коляски были вполне умеренные, не то, что сейчас). Потихоньку побрели домой. Сынок, правда, нас немного конфузил. Орал во всю силу своих легких. Прохожие удивленно оборачивались на нас, родителей, которые не могли успокоить свое чадо. Соску он категорически игнорировал. Нам только и оставалось, что тряски коляску по ходу ее движения, надеясь, что дитя успокоится.
А дома меня ждал большой сюрприз. Кинувшись перепеленать мальчика (перед выпиской нам с мужем показали, как это делается), я спросила: «А где пеленки?» Представляя в своем воображении пару высоких стопок теплых и легких пеленок. В голове у меня помутилось, когда муж показал пару пеленок. «Как? И это все? А где же остальные?» – тихо, еще не веря, спросила я. «Я купил все четко по списку. Список висел в приемной», – ответил мне муж. Я запаниковала. А список – то был только тех вещей, которые необходимы были, чтоб забрать ребенка из роддома. Что делать будем? – вертелось у меня в голове. Магазины уже закрыты. А впереди долгая-долгая ночь без пеленок. Сейчас, вспоминая ту ночь, мы смеемся, а тогда было не до смеха. Как продержаться? В ход пошли все постельные принадлежности, по мере надобности, раздираемые на, необходимого размера, кусочки.
Ранним утром, уже за полчаса до открытия магазина «Ткани», топтался, не спавший ни минуты, муж у его порога. И накупил, в открывшемся, наконец, магазине, много фланели для теплых и ситца для легких пеленок (хорошо, что все стоило копейки и наших стипендий хватило на все покупки). Вопрос с пеленками мы закрыли. На первое место вылез вопрос пеленания малыша. Как – будто мы все делали так, как нам показывали специалисты при выписке из роддома, но у нас почему-то уже через минуту ребенок весело колотил ножками-ручками воздух. Но, как говорится, это дело практики. Сделав эти манипуляции миллион раз, мы научились ловко с этим делом справляться.
Теперь доминирующее место занял вопрос, как укачивать, не желающего спать, ребенка. Наш малыш засыпал только при открытом окне. И мы, несмотря на то, что стоял март, и было довольно холодно, открывали окно. Мое тихое пение его не устраивало, за дело принимался его папа. Оглушительным голосом пел он «Бухенвальдский набат» (именно под эту песня соглашался сын засыпать). Жили мы тогда на улице Бебеля в чисто одесском дворике-колодце, образованном пятиэтажными зданиями. Это в районе всем известной «Канавы». Все многочисленные жильцы нашего двора много-много раз за сутки вынуждены были слушать мужнин вокал, от которого тоненько дребезжали стекла в окнах. Но, претензий никто и ни разу не предъявил. Нравилось, наверное. Или входили в положение.
Наверное, от того, что я сильно волновалась перед защитой диплома, мальчик наш вел себя очень неспокойно. А, ведь, надо было заниматься дипломом. Мне пришлось улучшить свою координацию движений. Левой рукой я почти беспрерывно качала коляску, а правой начисто писала дипломную работу. Еще больше умения требовалось для чертежей. Ногой качалась коляска, а свободные руки быстренько создавали чертеж. На консультации мы бегали по очереди. Все бы хорошо, но опыта ухаживания за дитем нам явно не
Мы с мужем очень гордились, получив свои дипломы. Получив их, положили их на нашего сына, лежащего в коляске. Синие дипломы в синей коляске. Было красиво. Сын внимательно поглядывал на нас. Он как будто гордился, что у него родители дипломированные специалисты. И что сумели совместить два таких важных дела – получить высшее образование и родить его. Осталось только еще построить дом и посадить дерево. Но, какие были наши годы! У нас все было впереди.
Белое «золото»
По национальности я – русская. Судьбой были занесены мои бабушки и дедушки в Узбекистан. Он и стал моей малой родиной. Те, кто жил еще в Советском Союзе, знают, что Узбекистан обеспечивал всю могучую страну белым «золотом» – хлопком. Хлопчатобумажные ткани и изделия из них поставлялись во все республики бывшего СССР. Климат в Узбекистане идеально подходил для выращивания такой культуры, как хлопчатник. Есть такой детский стишок про Танин сарафанчик:
«Далеко в Узбекистане хлопок на полях растет.
Там жара, как-будто в печке.
Спит на солнышке верблюд.
Загорелые узбечки быстро хлопок соберут».
Хлопок собирали не только узбечки. Его собирали все. Весь многонациональный народ большой по территории республики, к моменту созревания хлопчатника, выходил на поля. И стар, и млад в прямом смысле этого слова. Нужна была каждая пара рабочих рук. Кидался клич: «Все на уборку хлопка!». Пустели институты, прекращали на время работу многие организации. Все были на полях. Ну, а как же обойтись без многочисленной школьной братии?
Едва проучившись несколько дней в сентябре, школьники ждали, что вот-вот и начнет ходить по классам директор с объявлением, что начинается хлопкоуборочная кампания. И этот момент наступал. Школа гудела, как улей: «Ура! Завтра на хлопок!» Работать в полях должны были школьники с пятого по десятый класс. Пятый, шестой и седьмой классы вывозились ежедневно, а с восьмого по десятый – ехали на два с половиной месяца с проживанием в сельской местности.
Утром ученики пятых – седьмых классов уже толпились у школы возле автобусов. Каждый держал в руках сумочку с обедом. Разобравшись по классам, набивались в автобусы и отправлялись в близлежащие колхозы. По прибытию на место, определялся фронт работ. Самых маленьких, пятиклассников, вводили в курс дела. Ребятам демонстрировался квадратный кусок бязи с тесемками на концах – верхняя пара завязывалась на шее, а нижняя охватывала талию. Таким образом получался своеобразный фартучек, в который и надо было складывать собранный хлопок. Назывался этот кусочек материи – пешкир. Школьник ставился в междурядье, и процесс можно было начинать.
Хлопчатник – однолетняя культура. Выглядит он так: прямой стебель высотой где-то с полметра покрытый листьями, среди которых прячутся коробочки с хлопком внутри. Коробочки похожи на небольшое яйцо и к моменту созревания лопаются, раскрываясь на четыре части, из которых торчат пушистые валики, их-то и нужно собирать. Лопнувшими «яйцами» покрыт весь стебель снизу доверху. Кончики этих сухих коробочек торчат острыми шипами и, как только начинаешь сбор хлопка, сразу же руки покрываются царапинами и заусенцами. Сбор хлопка необходимо производить обеими руками одновременно. Обобрав по одному стеблю с каждой стороны, надо передвинуться к следующему. И так, бесконечное количество раз наклонившись, пройти до конца поля и, встав на другой рядок, вернуться назад.