Калинка-малинка для Кощея
Шрифт:
— Отец! Зирьяну никак не угомоним, помоги!
Несебр только закатил глаза и произнёс несколько слов, которых разобрать не удалось, но все они подозрительно смахивали на ругательство.
— Вот принесло же вас! — в сердцах воскликнул он. Но тут спешно умолк, приняв суровый вид.
А он не такой уж занудный, каким пытается выглядеть. Но это хорошо. Сухари годятся только для того, чтобы размачивать их в травяном отваре.
— Я сейчас, — сказал Несебр и поднялся.
Потом выразительно посмотрел на нас обоих, словно давая понять, что руками тут лучше
Стоило двери закрыться за Несебром, меня тут же несильно ткнули в бок.
— Значит, братья? — невозмутимо поинтересовался он.
Только глаза вдруг странно пожелтели, наливаясь янтарём. Хотя, почему странно? Может, у него просто в роду именно так. Не все же волколаки спокойно могут сохранять человеческий облик и при этом не поддаваться звериным изменениям.
— А мне надо было сказать, что я твоя дочка? — невинно уточнил.
Могута вздохнул, потом поморщился. Видимо, от усталости и неопределённости ляпнул. Ничего, бывает. После общения с Лишкой я и не такое переживу.
— Как думаешь, нам поверили? — тихо спросил он, оглядывая помещение.
— Нет конечно, — хмыкнул я. — Но в то же время не спешат проткнуть копьём — уже приятно.
Я встал с лавки и подошёл к окну. Вряд ли обзор будет приличный, но, может, хоть что-то увидим. Ага, точно. Кружком люди добрые окружили нашего пленителя, который вовсю размахивал руками и едва не топал ногами. Эка его прям разобрало. Что-то больно наши физиономии не понравились. А мы же хорошие, очень. Разве что немного не из мира живых, ну так кому сейчас легко-то?
— Что там интересного? — спросил Могута и подошёл ко мне.
— Вон, гляди. — Я указал на представление. — Не удивлюсь, если требуют вздёрнуть нас на ближайшей сосне.
Волколак прищурился. Мне даже показалось, что расслышал глухое рычание. Тише-тише, не надо так нервничать. Всё же еще рановато отсюда уходить, надо подождать, вдруг будет что-то интересное. А нам разузнать обо всем ох как надо.
Наш пленитель резко развернулся и, кажется, собрался было уйти, но Несебр положил ему руку на плечо.
Дверь вдруг снова открылась. Появился тот же парень, что звал до этого старосту. Внимательно посмотрел на нас, а потом кивком показал на выход:
— Идите сюда.
Мы переглянулись. Осталось только пожать плечами. Как у их тут негостеприимно, что поделать. Видать, опять расспрашивать начнут. Но стоило только покинуть дом, как послышались голоса:
— Говорю, не зря они перед жатвой пришли!
— Зирьяна, перестань!
Пленитель, услышав наши шаги, обернулся. Да так резко, что капюшон слетел. Вспыхнула пламенем рыжая змея косы, выбившиеся пряди скрыли лицо. Но тут же белая изящная рука нетерпеливо отбросила их назад.
На меня гневно взирали янтарные глаза. Ещё бы чуть-чуть, и карими можно было назвать, но так — янтарь. Густой, тёмный, волнующий. Медные дуги бровей, высокий лоб, аккуратный
Могута рядом присвистнул. Зирьяна тут же метнула на него такой же ненавидящий взгляд. Но волколак только улыбнулся. При этом настолько обаятельно, что девица нахмурилась и невольно сделала шаг назад, врезавшись спиной в стоявшего позади Несебра.
— Успокойся ты, кому говорю, — мрачно велел он. — Правду сказали. И Кирея твоего тронуть не могли. Ушёл же еще давно, сама знаешь.
Так, это интереснее уже. Девица ярится на всех, мстя за какого-то Кирея. Поди, жених был, учитывая, что тут мужчин некая прелестница из горы забирает к себе. А нас посчитала посланцами Ткачихи. Как прекрасно.
— Те, что прежде приходили, — низким бархатным голосом, освобождённым от чар, проговорила Зирьяна, — тоже правду говорили. А потом доставали ножи и шли убивать спящих.
— Ножей у нас нет, — буркнул Могута.
Ого, как на неё-то смотрит. Друг мой волче, будь осторожнее. Такая сама ухватит нож, а потом будет похваляться новой волчьей шкурой в доме. В хозяйстве-то оно всё пригодится.
Я сложил руки на груди и посмотрел на девицу. Так, только не хмыкать, а то сейчас опять набычится. И надо постараться попроникновеннее да по искреннее. Но эти скоморошьи пляски уж пора прекращать.
— Уважаемая… Зирьяна, — начал я, и все неожиданно притихли. — Уж простите, что без отчества, но как-то не успели познакомиться. Если вас интересует, злоумышленники мы или нет, то скажу прямо — нет. Мы действительно заблудившиеся путники. И поверьте, с куда большим удовольствием сидели бы сейчас дома и пили чай с баранками, нежели стояли бы среди ночи тут и повторяли который раз, что не имеем никаких злых намерений.
А если и имеем, то не к вам. Да и не ваше дело, мягко говоря.
Зирьяна прищурилась, но молчала, словно желая услышать, что я скажу дальше. Могута и вовсе мудро не влезал.
— … но, — продолжил я, — если всё же ваша уверенность совершенна, то прошу, не стесняйтесь, задайте прямо вопрос. Я отвечу, дабы развеять сомнения.
— Стесняйтесь? — хрипло повторила она, явно мечтая дикой кошкой разодрать лицо.
— Вот и я так думаю, — кивнул ей. — Копьём тыкать в нас у вас вышло вполне браво, так неужто спросить неловко?
Янтарные глаза вспыхнули ярким пламенем. Так-так, наверное, колдовка какая. У простой девушки так сверкать не будет. Возможно, и почуяла, что мы не просто люди. Но… это еще доказать надо.
— Зирьяна, прекрати, — тихо сказал Несебр, положив ей руки на плечи. — Или ты хочешь нарушить закон?
Она нахмурилась, закусила губу. Я не поменял позы, продолжая глядеть прямо на неё. Интересно, что за закон такой? Может, тут какое проклятие на Ушбань накинуто, кроме жаркое любви Ткачихи? С этим бы неплохо тоже разобраться. А то какая-то неполная картина тогда получается.