Каллиграфия
Шрифт:
– Внимание!
– возвысила голос Венто.
– Пока не случилось непоправимого... Обещайте мне... Нет, поклянитесь! Дайте нерушимую клятву, что ни при каких обстоятельствах не раскроете тайны сада. Поклянитесь держать язык за зубами. И ты, Франческо. Но тебя, боюсь, даже клятва не остановит.
– Там, где бессильно внушение, вполне сгодится скотч, - вставила Роза.
– Или иголка с ниткой.
– Обойдемся и без варварских методов. Но учти, Франческо, если проболтаешься, не сносить тебе головы.
В
– Нам нужно как-нибудь назваться, - скромно заметила Джейн, когда с клятвами было покончено.
– Зачем? Чтобы выделиться?
– въедливо поинтересовалась француженка.
– По-моему, известности-то как раз и следует избегать. Мы же договорились действовать втайне.
– Так-то оно так, и всё же... Я не ставлю целью популярность. Название должно подбадривать нас самих. И пусть оно будет звучать только в нашем, узком, кругу. Знаете, как приятно...
– Ага, назовемся, к примеру, «Шестерка проныр и К.», - предложил Франческо, который с юмором всегда был на «ты».
– Ну, насчет «Шестерки проныр» всё ясно, а что такое «К.»?
– удивилась Джулия.
– Да Клеопатра же!
– Остроумно, остроумно, - сказала Мирей, которая не упускала случая вставить в разговор свои два цента.[13]
После того как были распределены обязанности, никто и думать не думал об учебе. Все беседы неминуемо сводились к предстоящей миссии, и старания, в прошлом направленные на выполнение практических работ в лаборатории, текли теперь в другое русло. Кристиан Кимура уже не раз замечал кого-нибудь из «Шестерки», бродящего по коридорам с многозначительным видом. Если ему попадались Джейн или Франческо, он приписывал их загадочность тем идеям, которые они, возможно, вынашивали, и очень надеялся, что идеи эти связаны с их курсовыми. С Джулией он виделся реже обычного, хотя под крышей белой пагоды встречи их были неизменны. Прежняя открытость ученицы уступила место отчуждению и холодности, и порой в ее речи звучали не нотки, а целые аккорды недоверия. День за днем она всё более отдалялась от синьора-в-черном, который никак не мог уяснить себе причину ее странного поведения.
***
– История японской каллиграфии восходит к той эпохе, когда в страну пришли иероглифы из Китая, - повествовал Кристиан, наблюдая, как сосредоточенно Джулия переписывает столбцы из свитка. Этот потрепанный свиток, принадлежавший некогда династии Тан, выудила из закромов Аризу Кей.
Кимура с гордостью отмечал, как далеко его ученица продвинулась в искусстве письма, однако, казалось, Джулию его похвалы ничуть не трогали. Она
– Принято считать, что вначале японцы своей письменности не имели. Периодически, однако, во времена подъёма национального самосознания в Новой Японии, в эпоху Мэйдзи и перед Второй мировой войной появлялись теории о существовании доиероглифической письменности, напоминавшей руническое письмо. Но подтверждения они не получили. Иероглифы попали в Японию через Корейский полуостров. Их проникновение началось в I-II веках нашей эры, однако достоверно говорить об использовании японцами иероглифов можно начиная с середины VI - начала VII веков.
Джулия кивала, делая вид, что слушает. Но, уж конечно, ее занимало другое. Кристиан всё бы отдал за то, чтобы проникнуть в ее мысли. Она никогда не была такой скрытной, она срывалась по пустякам, злилась, когда кисточка выскальзывала у нее из рук, а по временам вымещала гнев на рисовой бумаге. Теперь же ее словно подменили. Где та живость характера? Куда испарилась прежняя раздражительность? Положительно, если б она ничего не замышляла, это бы означало, что ее околдовали.
– Началом современной каллиграфии можно считать конец эпохи Тайсё, когда видные каллиграфы начали объединяться и создавать разные общества. Одним из первых и самым известным было сообщество «Нихон», во главе которого стоял Сёдо Сакусинкай. С него некоторые исследователи начинают отсчёт каллиграфии нового времени. И сейчас он ежегодно собирает у себя дома деятелей искусства, дабы приобщить их к своему мастерству. Не правда ли, замечательно?
– Да-да, - проронила Венто.
– Джулия!
– воззвал Кристиан.
– Джулия, - сказал он чуть мягче, - очнись! Сёдо умер в прошлом веке. Я нарочно переврал, чтобы тебя проверить.
Она вздрогнула и посмотрела на него расширенными глазами.
– Признаться, я чувствую себя третьим лишним, помехой, тогда как ты, похоже, испытываешь потребность побыть наедине со своими мыслями. Ты как будто меня дичишься. В тебе произошла какая-то перемена...
– Она вам не по нраву?- наивно спросила та.
– Что ж, в таком случае, мы квиты. Ваша линия поведения меня также не устраивает. Вы корите меня за сучок, а бревна в своем глазу не видите.
– Объяснись, - потребовал Кимура.
– Очень просто. Почему вас гнетет присутствие детей в саду? Почему вы избегаете их общества? Почему вести о Клеопатре, которую мы, кстати, приютили в общежитии, вас тяготят? (И вы даже не пытаетесь этого скрыть!) Сознайтесь, вам не дает покоя чувство вины?
– Ты меня подозреваешь, не так ли?
– ответил Кристиан вопросом на вопрос. Он догадася, куда клонит Джулия.
– Полагаешь, что я замешан в зверских преступлениях? Так вот, должен тебя разочаровать. Я чист, как утренние небеса.