Калтонхолл
Шрифт:
Говоря это, Реджинальд кривил душой. На самом деле, истинный план битвы он обсуждал лишь с самим наместником, и тот благоразумно решил не упоминать о нем на общем совете. Впрочем, он не сильно отличался от изложенного - об одной лишь детали умолчал сотник.
Деннингтон скрипнул в ответ зубами, но не нашелся, что возразить. Эдрик, начальник стражи, неохотно согласился со словами сотника:
– Верно все сказано. В таких условиях умнее ничего и не придумаешь.
– Я бы и рада возразить таким замыслам, - печально сказала госпожа Нортон, - но у меня язык не повернется осуждать. Даже в Стедвике похоже все происходило,
Прижатый со всех сторон, тысяцкий был вынужден согласиться с планом. Совещание перекинулось на другие вопросы - снабжение, отвод жителей от южной стены, подготовка возможного отступления и прочих, обсуждение которых пошло заметно быстрее и оживленней. Несмотря на это, совет затянулся далеко за полночь.
_____________________________________________________________________________
В ту ночь Валлен Аддерли не сомкнул глаз. Когда военный совет был окончен, он остался сидеть в зале в одиночестве. Спать ему не позволяли тяжкие думы о том, все ли он грамотно сделал в сложившихся обстоятельствах. Не пропадут ли его усилия понапрасну? Наместник слишком многое вложил в город своих предков, чтобы потерять его сейчас. Он не допускал и мысли об оставлении Калтонхолла. Его принципиальность в этом вопросе была продиктована не столько заботой о жителях, сколько желанием сохранить и приумножить влияние семьи Аддерли в вольнице, хотя, конечно, как наместник, он ощущал всю полноту ответственности перед людьми.
За свою долгую жизнь Валлен Аддерли уяснил одну вещь - печься нужно в первую очередь о собственных интересах. Нет, это не должно выражаться в подлостях и безосновательном угнетении других людей с целью потешить собственное самолюбие - в конце концов, именно от них зависело его личное благополучие. Забота об окружающих не должна быть самоцелью и затмевать все остальное. Именно за эту черту наместник недолюбливал своего отца - Таргена Аддерли. Его правление было чересчур мягким, чересчур свободным. Нельзя сказать, что оно не было успешным - Калтонхолл процветал при нем, но дом Аддерли постепенно терял былое влияние. С момента смерти отца Валлен знал точно - он должен это исправить, вернуть Аддерли то, что их по праву.
Именно поэтому сопутствующие и необходимые жертвы не вызывали у него угрызений совести. В отличие от большинства советников, тоже далеко не идеалистов по жизни, он был прагматичен до безжалостности. И в эту ночь он думал лишь о том, не потеряет ли он все из-за собственных решений.
То, что именно его идеи сыграют решающую роль в сражении за город, он не сомневался. Пусть сам план битвы был разработан освобожденным сотником - Валлен лишь одобрил его - остальные меры по защите и укреплению города были плодами его усилий. За эти дни Валлен Аддерли уяснил, что в таких делах не стоит рассчитывать ни на советников, ни на вольных помощников, ибо слишком уж далеки стали горожане вольницы от реальности войны. Уилл Деннингтон со своей вечной критикой любых планов начал его откровенно бесить. Отец Джендри тоже, похоже, больше заботился о своем пути светличного, чем о спасении города. Остальные недалеко ушли от этих двоих...
Не забывал наместник и о том, что в городе действует пособник врага. Как ни старался он раскрыть, кто же является предателем,
Когда в окна зала ударил первый луч восходящего солнца, Валлен поднялся со своего места, сделал несколько шагов вокруг стола совета, приводя в порядок мысли, а затем произнес самому себе, поглаживая бороду рукой:
– Сегодня все должно решиться.
С этими словами он вышел из зала, чтобы заняться последними приготовлениями к битве.
_____________________________________________________________________________
Слухи о наступлении нежити, витавшие со вчерашнего вечера, полностью подтвердились наутро. Вильтона, временно обосновавшегося под одной крышей с Силом, разбудил хозяин комнаты и поведал о сборе ополчения. Он с другом без промедлений поспешил на главную площадь Калтонхолла, где обнаружился полный хаос.
Вся площадь была запружена людьми - и ополченцами, и их семьями, и наемными клинками, - и подводами со снаряжением да провизией, отовсюду раздавались крики и ругань, найти что-либо в этом бардаке не представлялось возможным. Из услышанного днем ранее и того, о чем говорили вокруг сейчас, Вильтон уяснил, что до темноты нежить будет уже под стенами города. Он ощутил неприятное покалывание по всему телу от мысли, что, возможно, уже сегодня пойдет в бой за ненавистную ему вольницу.
К их с Силом удаче, им не пришлось никого разыскивать в этой толчее, волей случая десятник Осмунд вышел на них сам. Он поздоровался с друзьями, улыбаясь по привычке, но голос его был тревожен:
– Пробил час, друже. Уже не до шуток, воевать станем нынче. Давайте за мной, оружие да доспех получить на десяток надобно.
Они начали проталкиваться сквозь толпу за десятником и спустя пару минут оказались рядом с возом оружия и брони, стоявшим на одной улице, бравшей начало на площади перед ратушей. У воза стояло несколько вооруженных стражников, светличный послушник и очень пухлый купеческий служащий. После недолгих, но яростных препирательств, по поводу количества выдаваемых вещей, на земле была расстелена рогожа, и толстяк начал отсчитывать положенное.
С первого же взгляда даже Вильтону стало ясно, что все это снаряжение - откровенный хлам. Заржавленные палицы, наспех выкованные булавы и шестоперы, выщербленные щиты... Не напрасно десятник опасался, что лучше собственного неказистого мечишки Вильтон может ничего и не найти. А уж доспехи - на них и смотреть жалко было, так - одно название. Осмунд покачал головой и мрачно произнес, подтвердив наблюдения юного лавочника:
– Таким старьем много-то не навоюешь!
Толстяк в ответ нахмурился и неожиданно горько сказал:
– Берите, что дают. Не ровен час - голыми руками биться придется.
– Слыхал я, что чары супротив некромантии в них вкладывали?
– обратился к стоявшему рядом светличному Осмунд.
Но и тот лишь печально посмотрел на десятника, помотал головой и тихо промолвил:
– Озаренный отец Джендри приносит извинения, но не смогли мы должно подмогу оказать. Без Лисандра, прими Небо душу его, худо все сложилось. Ежели повезет - на пару порождений тьмы хватит, а дальше - на вас одна надежда.