Камаэль
Шрифт:
– Эй, романтик, просыпайся!
Я подскочил, как током ударенный - ничего не соображал, крутил головой из стороны в сторону, как сова, перед которой стали вертеть живой, орущей дурниной мышью.
– У меня от твоих размышлений уже голова болит, поднимайся и идём смотреть город, - ухмыльнулся Павший, явно довольный тем, что смог меня разбудить таким варварским способом.
– Ну ты и ублюдок, хочу я тебе сказать.
– Пробурчал я, выпутываясь из одеяла и свешивая ноги с кровати. Ступни мои тут же обдало прохладным сквозняком, разогнавшим мурашки по разгорячённому телу.
– Тебе не говорили, что неприлично так пугать людей, когда они спят и размышляют?
– Нет, ни разу не слышал. Давай-давай, копуша, поднимай задницу. Думаю, даже
– У тебя неприлично хорошее настроение, знаешь? Я бы его тебе в прямую кишку засунул, чтобы ты перестал так радоваться и язвить.
– Я замер перед зеркалом с расчёской в руках, глядя на свои закудрявившиеся волосы, совершенно спутанные и похожие на тёмно-коричневое кучевое облако с двумя белыми полосками.
– И вообще, скажи мне какое-нибудь заклинание по распутыванию волос, иначе мы отсюда не выберемся никогда.
– Заклинание не подскажу, но могу расчесать, - какая-то снисходительность появилась в его голосе, и я потрясённо поглядел на расчёску, что легко выпорхнула из моих рук.
Я почувствовал прикосновение чего-то прохладного, свежего и бархатистого к собственной шее - мимолётное, от которого мигом забегали табуны обеспокоенных, любопытных мурашек по телу. Я чувствовал, как чуть приподнимаются мои волосы, как расчёска проходится по ним, почти не причиняя боли и распутывая жуткие колтуны. Я не чувствовал такого спокойствия, пожалуй, с тех пор, как матушка расчёсывала мои волосы в глубоком детстве, а такого не было уже лет одиннадцать как.
– Откуда вдруг у тебя такие силы?
– тихо, боясь вспугнуть момент, поинтересовался я, заворожённый ощущениями, прикосновениями.
– Раньше ты не мог поднимать предметы, пока не забирал моё тело.
– Я питаюсь от тебя. Чем сильнее ты, тем сильнее я. Я думал, что ты совершенно неглупый парень и можешь понимать такие прописные истины, - раздражённо отозвался Аэлирн, откладывая расчёску прочь, на кровать.
– Дух всегда становится сильнее, если питается чьими-нибудь силами. А ты, всё же, косвенно, но мой сосуд.
– А как ты меня выбирал?
– Иди к чёрту и одевайся наконец.
Он никогда не отвечал на этот вопрос - слал во все стороны, бурчал, наверняка махал на меня рукой, а затем замолкал на некоторое время. Как правило, на час-другой. И мне сейчас не оставалось ничего другого кроме как пожать плечами и начать одеваться в более-менее свежую одежду - всё остальное я уже закинул в стирку. Распихав нужные вещи по карманам, как и сделал бы любой другой на моём месте, я запер гостиничный номер и отправился изучать город.
Фэрбэнкс показался мне просто огроменным после всех тех городов Аляски, (ха, ха и ещё раз ха) что мне удалось повидать на своём скромном пути. Но, город явился на самом деле просто потрясающим воображение заплутавшего в лесах и поселениях человека, хоть и человеком я назывался чисто формально - по привычке. Надо сказать, весьма дурной. Тем не менее, блуждая по улицам этого города, я имел свою цель - найти хоть какой-нибудь эзотерический магазинчик или какой-нибудь ещё дурацкий магазин, в котором я мог бы найти сухую лаванду и мешочек на шею для неё. Конечно, я бы начал тогда выглядеть, как индеец какого-нибудь старого племени, обвешанный амулетами и прочей дрянью, но мне это было жизненно необходимо - иметь при себе напоминание о Элерионе. Стыдно признать, но именно о нём, а не о Габриэле. Ведь тот, по сути, не оставил мне никаких особенных воспоминаний кроме книг, эльфийского языка и трепетной нежности. Но с другой стороны знания мне помогли бы в том мире куда как больше, чем мешочек с какой-то травкой, благоухающей для оборотней и вампиров на милю. И всё же, знания я ношу в своей дурной, но не дырявой голове, они из неё никуда не денутся, а запах я могу и позабыть напрочь, могу не вспомнить, затерявшись в резких ароматах крови и отчаяния. И что-то мне подсказывало, что именно так всё и будет, если не принять мер. И это не Павший
Наконец, я набрёл на цокольном этаже торгового центра на магазин, который назывался просто и неярко - “Невесомость”. На самом деле, я искал себе что-нибудь в дорогу, потому как потерял всякую надежду добраться до Уайзмена на легковушке или автобусе, особенно, если учитывать, что, по данным на карте, он находился за полярным кругом. Тем более, что вот-вот должна была настать полярная ночь, а мне это было совершенно не на руку. Как, чёрт побери, в этой темени искать проклятый Туннель?! И именно за такими размышлениями я наткнулся на стеклянные, почти прозрачные, двери магазина. Как внезапный подзатыльник от высших сил, знаете ли.
И стоило мне перешагнуть порог этого места, как я словно бы провалился в иную реальность, шагнул в другой мир, наполненный упоительными запахами, цветами, вещами и каким-то особенным светом, переливами, каких не бывает в обычных местах. Допустим, в каком-нибудь занюханном клубе, пропахшем выпивкой и потом, сигаретами и канализацией из прорвавшегося туалета, освещение совершенно адское, вырывающее глаза, раздражающее, как свет, допустим, в операционной или вообще в медицинских кабинетах. В квартирах он тусклый или беспощадный, не дающий покоя, мигающий, шумящий. А здесь было что-то особенное. Свет слился с лёгкими спиралями дыма от благовоний, книжной пылью и безделушечными красивостями, он пропитался наигранным таинством чего-то непознанного, необъяснимого, сладкого, зовущего и совершенно невообразимого. Здесь сплелись запахи сандалового дерева, кедра, суданской розы, из которой изготавливают красный чай (каркаде) и, кажется, липы, когда она только зацветает. Здесь на нестройных полочках стояли бутылёчки с ароматными маслами, арома-лампы, висели под потолком высушенные травы, мягко переливались стеклянные шары “для предсказаний”. Лучи света преламывались через них, плясали бликами на деревянном полу, на деревянных стенах и на моём лице, то и дело слегка ослепляя на несколько секунд. На тех же полочках, расставленных в каком-то своём порядке, который мне, перфекционисту до мозга костей, никогда не понять, стояли различные книги - от психологии отношений женщины с мужчиной, а так же различных сонников, до толстенных фолиантов про путь к богу. Были и книги про мифы, про мистику, про магию и гадание, про “колдовскую кулинарию” и фэн-шуй. Я чувствовал себя здесь, как в маленьком утопическом мирке. Никогда прежде не чувствовал в себе тягу к подобным местечкам, но тут у меня словно бы какое-то просветление случилось - ходил меж этих стеллажей, как заворожённый, глядя на всё с открытым ртом, покуда Аэлирн не засунул мне в рот пёрышко из ловца снов, коих здесь имелось великое множество, развешенных под потолком.
– Молодой человек, вам помочь?
– Тут же поинтересовалась у меня бойкая, не совсем молодая уже женщина с густыми, чёрными волосами, слегка вьющимися и собранными какой-то специальной широкой резинкой на лбу.
– Да-а, - как-то заторможено произнёс я, пытаясь вытащить пёрышко изо рта, которое Павший затем красиво спёр и не показал мне, - скажите, пожалуйста, мэм, а есть ли у вас… э-э… Сухая лаванда? Не в подушках, а отдельно.
– Вам для чего? Для чая? Для комнаты? Для спиритизма?
– Хватко поинтересовалась женщина, с любопытством окидывая меня взглядом.
– Мне бы… Мне бы в небольшой мешочек, чтобы на шею повесить. Нервы успокаивает.
– Сконфуженно признался я, даже взгляд опустив от того, как она удивлённо вскинула брови - о таком от парней, да и вообще от клиентов, она явно слышала впервые.
– Ага, особенно от таких симпатичных молоденьких мальчиков, у которых настоящие седые пряди в волосах, - прожужжал над моим ухом Аэлирн, и я пожалел, что не могу развернуться и дать ему по морде за такие слова. Меня аж передёрнуло от моей богатой фантазии!