Камень-1. Часть 4. Чистота — залог здоровья. Зачистка, баня и прочая гигиена
Шрифт:
Фабий горестно вздохнул:
— И каким вот хером в горбину тебя сюда затолкало? Сидел бы ты себе в Астрахани, так, может, мы тогда и не сидели бы мы тогда в этой яме!
— А что в Астрахани… Не мог сидеть я в ней. Мне великий повелитель приказал перебраться сюда.
— Что ещё за великий повелитель? — спросил Фабий у гнутого.
— Как что, как кто? — удивился тот. — Тот, кто знает всё, и о Лолке, и о мне. Ашмаи. Он приказал, я переехал.
— И кто такой этот Ашмаи?
— Лич. Ашмаи — это лич. Это такой сильный лич, что даже если он поручил бы мне вырвать своё сердце и при этом спеть оду радости, я бы это сделал и никогда бы не спрашивал, зачем.
— Обо всех сильных личах кто-то и что-то знает. Никто не слышал о личе Ашмаи.
— Имя… Кто же открывает своим рабам, даже, наверное, и не рабам, а инструментам, свои настоящие имена, если в этом нет нужды? — вопросом на вопрос ответил Садиков, — Он прислал ко мне вампира. И я не смог отказаться. Тогда уже стало ясно, что Лола, — и он кивнул на вдруг зашевелившийся розовый кокон, — босорка. Она в первый раз осознала себя, но мы с матерью это заметили. И не знали, что делать. Ведь доча же. А она уже гуляла по ночам, выпуская из себя собаку. И та приходила в крови, и сливалась потом с нашей малышкой. А та, проснувшись, ничего не помнила. В ханстве с босорками и их домашними разговор короткий, петля и костёр. Но она попалась не ДБО, а вампиру, который служил, и служит ныне Ашмаи. И тот пришёл к нам. Не сам, по приказу повелителя. И сказал, что спасёт нашу малышку, и обучит её тому, как себя контролировать. Вампиры выше босорок у нежити. А лич выше вампира. Вампиры выполняют его волю, а Лола, я и вся семья — их.
— И как лич тебе приказывал? Сам?
И вновь, почти попав в бруствер, по ним ударило тяжеленное ледяное копьё, а во дворе вновь хлопнули винтовочные выстрелы. Распоследнее дело — сидеть так сиднем под обстрелом, подумал Фабий. Движение, точнее, грамотное движение — жизнь!
Садиков дёрнулся, вжал голову в плечи, и ойкнул, потревожив сломаную ногу. С шумом выдохнув, он ответил, покачав головой:
— Ты не понимаешь. Никто не говорит с инструментами. Их используют. Вампир вызывает. Через амулет. Ты приходишь, и он смотрит на тебя. Затем он приказывает, донося волю повелителя, после чего ты уходишь. И выполняешь. Или гибнешь.
— Так ты и не видел Ашмаи никогда? Может, и нет его, может, есть только вампир?
— Зачем я вампиру? Зачем вампиру прятать людского колдуна, а колдуну его терпеть? Не будь воли повелителя, вампир бы выпил меня и исчез, забрав Лолу, как служанку. А владеющий убил бы вампира…
Босорка Лола вновь заелозила, пытаясь вылезти из своего савана. Фабий, сидящий на ней, от души приласкал кулаком ожившую и так некстати завозившуюся под ним нечисть. Цапнув, наконец, СВТ, он от души приложил вертлявую босорку прикладом и рыкнул:
— Лежать! Сучья лапа, я кому сказал, лежать! В следующий раз осиной проткну или огнём порадую!
Нечисть затихла.
— Отпустил бы ты дочку. Не вышло у меня спрятать её, ни от харазцев, ни от вас. От её имени луной и кровью её клянусь, что не причинит она вам вреда, а вот помочь в бою — поможет. А крови людской на ней нет, тут уж я тебе своей душой клянусь. И я не причиню вреда, и всё семейство!
Фабий не сразу ответил. Что-то вновь царапнуло ему взгляд, словно кто-то мелькнул сбоку, на самом краешке поля зрения. Он чуть высунулся из могилы и покрутил головой. Но нет, опять никого видно не было. А вот снова, но теперь уже с другой стороны. И снова — никого. Чертовщина какая-то… Обер-ефрейтор острастки ради в бодром темпе три раза выстрелил в сарай, стараясь целить так, чтобы пули пришли в молочно-мутную сферу по нормали, и снова присел.
— Ты вот что… Уверен, что если эту мамину привязь порушить, то и колдовство спадёт? — спросил Фабий, сменив на всякий случай магазин и добивая траченый до отказа.
— Уверен. Если угловые, то не наверняка, а вот центральный столб — тут с гарантией.
Фабий вновь задумался. Ненадолго. В жизни бы он ни вампира, ни босорку не отпустил. Но… Клятва гнутым дана, и это не шутки. А с таким раскладом за соломинку схватишься, не то, что за босорку. Игорь остро ощущал нелепость,
— Что она сможет, твоя дочь Лола? — спросил он у Садикова.
— Против шамана не выстоит, конечно. А вот любого другого уделает. Глаза отвести может. Но, главное, на что я надеюсь, она какую-нибудь опору Коновязи Матери сможет разрушить, особенно, если вы харазцев отвлечёте. А тогда вся коновязь, может рухнет, и ваши колдуны их тогда прижмут и задавят.
— Имп болотный с тобой. Отпускай её!
— Поклянись, что ни ты, ни твои люди не будут её задерживать!
— Клянусь!
— Нет! Именем всех светлых богов клянись!
— Клянусь именем всех светлых богов, что ни я, ни все мои люди не будут пытаться задержать твою дочь-босорку или навредить ей! Доволен? Теперь ответь… Ты уверен, что, если эти пучки убрать, то всё это колдунство развеется?
— Центральный столб — да, уверен. С угловыми — всё может быть. Надеюсь, что хоть засбоит. Но к центральному столбу шаман нас точно не подпустит.
— Давай, развязывай дочку. И объясни ей, что делать, кого драть, а кого — не стоит. А я своих предупрежу.
Кое-что и без этих новостей представилось Игорю очень важным, и он вновь достал амулет связи. Фабий даже подзабыл, что не смог связаться ни с кем за забором участка, и вспомнил об этом, только вызывая группу. Чёрт, связи же нет. Или? Они же все внутри этой скрутки молний. Все за забором недоступны, это да. А свои, внутри?
— Рыбачок, Мамон, Лерик! Ответьте Вилке-6! Обозначьтесь!
— Мамон в канале… Ларь в канале… Рыбачок тут, — ну, хоть тут нормуль.
— По одному! Сперва — всем циркулярно от меня. В сарае шесть супостатов, харазцы. Те, что первый адрес вырезали. Из них один — шаман, и один — его ученик. И это только полбеды. Бед у нас вообще, как говна в доброй жопе. Они что-то знатно колданули, и, похоже, помощи не будет, ни огнём, ни магией. Если кто может, не подставляясь, то гляньте за эти чёрные загибулины. Для всех, кроме нас, словно время встало, как хер у подростка на порнооткрытку. Так что если хотим жить — спасаем себя сами, с тем раскладом, что имеем, и с тем запасом, что в подсумках. У Бога есть лишь наши руки. И вот ещё что, очень важно. Всё колдовство держится на этих дурацких пучках и, в первую голову, на центральном столбе. Мамон, честно скажи, БК полный взял?
— Да взял, блябуду, взял!
— Стоп, услышал! Теперь, вот ещё. Я не слезу пускаю, и не ворот рву. Короче. Что бы ни случилось, кто-то должен выжить и Поздняку всё рассказать. Хозяин говорит, что за харазцами, за вампиром утренним, вообще за всем мятежом стоит лич, которого зовут Ашмаи. Запомнили?
Теперь по делам нашим скорбным. Обозначаемся по месту. Я — в могиле с хозяином и дохлой собачкой. Хозяин из перемётных, но сейчас с нами. Лерик считал, что собака не собака, а босорка. Так вот так оно и есть. На этом и прижал, и, как только прижал, по нам гвоздить начали. Хозяин ранен, не тяжело, но ходить не может. Били по нему, в первую очередь, видимо, рот затыкали. Теперь вот что ещё. Собачка, конечно, и правда — босорка. Но вот она сейчас за нас, так что в неё не палить, ясно? Повторяю, глядите, босорку не прихлопните сгоряча, она тоже будет пытаться втихаря эту фанаберию разлохматить. Да и без толку это будет!