Каналья или похождения авантюриста Квачи Квачантирадзе

Джавахишвили Михаил Саввич

Сказ о встрече эмира и безъязыкости Квачи

Вождь был в роскошном азиатском халате, с чалмой на голове и расшитых кошах. Свита помещалась в соседних купе.

В кармане у Квачи лежал паспорт на имя афганского принца Рабибуллы Абдул Рахман Шейх-Али, в запасе еще с полдюжины пас­портов князей, баронов и принцев разных национальностей.

Кондуктор, узнав от сопровождающих лиц, что в его вагоне едет наследник афганскою эмира, сообщил

об этом дежурному жандарму. Жандарм отправил соответствующую телеграмму в Варшаву. Там же о путешествующем принце доложили генерал-губернатору.

Как только поезд подошел к варшавскому вокзалу, в вагон под­нялся блестящий офицер и почтительнр сказал:

— Прошу прощения, я имею честь говорить с секретарем его вы­сокопревосходительства афганского принца? Передайте, пожалуйста, его высокопревосходительству, что адъютант генерал-губернатора хо­тел бы навестить его и выразить свое почтение.

Перепуганный Чипи влетел в купе:

— Пропали!.. Попались!.. Нас раскрыли!

Квачи не испугался. Он только собрал складки на лбу, задумался, а затем приказал:

— Спокойно! Выше голову и смотрите орлами! И запомните: я по-русски ни бум-бум. Седрак, ты мой секретарь и переводчик. Ты, Бесо, мой врач. Держитесь молодцами! Ну, зови...— а сам прилег на диван и задымил янтарной трубкой.

Адъютант ловко щелкнул каблуками.

— Честь имею сообщить, что его превосходительство генерал-губернатор Варшавы приветствует вас и просит оказать ему честь — пожаловать на обед!

У всех отлегло от сердца. Седрак "перевел" просьбу адъютанта.

— Говорил же я — здесь что-то не так! — улыбнулся Квачи.— По­благодари и скажи, что мой врач запретил мне выходить из вагона, поскольку мне нездоровится.

Седрак перевел, Бесо степенным кивком подтвердил его слова.

Адъютант выразил сожаление по поводу болезни принца и сооб­щил, что на перроне появления его сиятельства дожидаются важные местные чиновники.

— Просите....

И гуськом, вереницей потянулись друг за другом губернатор, по­лицмейстер и множество других соискателей наград.

Квачи благосклонно принял всех без исключения, всех одарил при­ветливой улыбкой; своему секретарю велел записать фамилии чиновников и их ордена, видимо, давая понять, что по завершении путеше­ствия внесенные в список чиновники пополнят свои награды афгански­ми орденами. Затем все, кланяясь и улыбаясь, гуськом удалились из вагона.

— Как они пронюхали о моем путешествии? — спросил Квачи.

— Аме? Это Чипи шепнул обер-кондуктору, чтобы тот с большим почтением к нам отнесся. А тот, наверно, кому-то сообщил!

— Эге!.. На всякий случай не мешает со следа сбить, дорожку за­путать...

Они незаметно пересели в краковский поезд и свернули на Австрию.

В Катовицах жандармы забрали у пассажиров паспорта для про­верки и выдачи виз.

На пограничной станции в вагон поднялись двое жандармов. Квачи видел, что жандармы спрашивали у пассажиров

имя и фамилию, за­тем извлекали из стопки визированный паспорт и вручали.

Подошли жандармы и к его купе.

— Ваше имя и фамилия?

Квачи стоял, как громом пораженный; он вдруг вспомнил, что час назад Бесо наугад вытащил один из шести его паспортов и, не глядя, сдал жандарму.

"Моя фамилия! — лихорадочно думал он.— Откуда я знаю, какой из шести паспортов сдал этот придурок! Заговорить по-татарски — вдруг там паспорт барона Тизенгаузена! Заговорить по-грузински — вдруг у него в руках паспорт князя Трубецкого?"

— Ваше имя и фамилия? — снова спросил жандарм.

Квачи обливался потом и таращил глаза на дверь, где надеялся увидеть Бесо. Жандарм уже поглядывал с подозрением.

— Я спрашиваю, как ваша фамилия? Что с вами? Уж не онемели ли вы?

Что? Онемел? Да, конечно же онемел! Этот жандарм удивительно точно определил: Квачи немой, немой от рождения.

У него отлегло от сердца, он улыбнулся и замычал:

— Ммм... мммаа... мммммыы...— мычал и подвывал Квачи, при этом улыбался и прижимал руку ко рту — немой, дескать, совсем не­мой и тянулся другой рукой за паспортом.

Жандарм тоже заулыбался.

— И впрямь немой,— сказал один и протянул ему всю стопку.

— Раз такое дело, найдите сами ваш паспорт.

Квачи торопливо принялся перебирать.

"Наконец-то!" — он протянул жандармам один из паспортов.

— Князь Ираклий Георгиевич Багратион-Мухранский!— громко прочитал жандарм, расплылся в улыбке и залебезил: — Ваше сиятель­ство... извините за недомыслие...

В это самое время в купе заглянули Седрак и Бесо.

"Выдадут черти, наверняка проболтаются!" — перепугался Квачи и ринулся к ним, тыча в нос свой паспорт, гневно топая ногами, жести­кулируя, как глухонемой, и мыча.

У тех глаза полезли на лоб и отвисли челюсти:

— Ваа, онемел?! —поразился Седрак.

Обрадованный его догадливостью, Квачи так отчаянно закивал го­ловой, что чуть не свернул себе шею: дескать, да, да!..

— Несчастный князь! — проговорил один из жандармов.— Такой молодой, такой красавец и немой.

— А какого рода! — подхватил другой.— Какой фамилии: Багратион-Мухранский!

— Да, да! — закручинился Бесо Шикия.— Немой от рождения. Вот везем в Вену к знаменитому врачу.

Жандармы вручили паспорта Бесо и Седраку и вышли, а Квачи и его дружки сразу же заперлись.

— В чем дело? Что случилось?

— Черт бы побрал этого Бесо-торопыгу, вот в чем дело!

И рассказал им все.

— Аха-ха-ха~ха! Охо-хо-хо-хо!— зашлись Седрак и Бесо.

— Чего ржете, недоумки! — осерчал Квачи.— Чуть не погорел по вашей милости! — потом припомнил, как пришлось ему онеметь, и сам расхохотался.

Сказ о легком помешательстве в Вене и о въезде в столицу мира