Каникулы с огоньком! Десяток несуразностей перед ланчем
Шрифт:
– Фифи! – госпожа Малюза, снова появившись под деревом, говорила самым нежным тоном, на какой была способна. – Малышка, позволь дяде тебя спасти! Смотри, я приготовила твой любимый паштет из печени…
В руках у госпожи Малюзы в самом деле была мисочка, на которой возвышалась целая горка паштета. Тася даже невольно позавидовала кошке, которую, вон, любят и ждут там, на земле.
Тем временем Фифи, узрев паштет в руках любимой хозяйки, мгновенно переоценила обстановку. Издав еще один душераздирающий вопль, она вдруг подобралась, напоследок снова рявкнула на пожарного, а потом – совершила самый невероятный прыжок, какой только
Раздался еще один вопль, и госпожа Малюза выронила мисочку с паштетом. А еще Тася – а заодно и вся пожарная бригада – выяснила секрет высокой прически госпожи Малюзы. Потому что эта самая прическа с яростным кошачьим воплем вдруг поехала куда-то в сторону. Пытаясь удержаться, Фифи заперебирала лапами, и прическа предательски рухнула в траву. Вместо нее на голове суровой дамы красовалась теперь кошка, с перепугу вцепившая всеми когтями в беззащитно-гладкую сверкающую лысину. А госпожа Малюза принялась отдирать от прически свою любимицу. При этом кричала она нечто нечленораздельное – во всяком случае, Тася предпочла считать именно так. Не могла же соседка, в самом деле, называть свою драгоценную питомицу такими словами?!
В конце концов, кое-как стряхнув Фифи, госпожа Малюза подхватила юбки и опрометью кинулась в дом, забыв на траве парик и миску с паштетом, в которой уже пировала торжествующая Фифи.
Пожарный на дереве, наблюдавший все это представление, только потряс головой и принялся быстро спускаться.
А потом вся бригада деловито сняла лестницу, водрузила ее на крышу экипажа, загрузилась в него – и укатила.
– А как же… – только теперь опомнилась Тася, ошеломленно глядя вслед удаляющемуся оранжевому экипажу. И уже громко завопила, – а как же я!
В этот момент скрипнула калитка во дворе Хрюксов. Девушка опустила глаза вниз – и встретилась взглядом с кузеном. Тот только весело хмыкнул, оценив картину.
– А я-то думаю, чего это ты за чудовищем не смотришь! – он продемонстрировал зажатого под мышкой Чарли, который покорно свисал ручками и ножками и только сыто отдувался. – Нашел его в колбасной лавке… но мясник обещал прислать счет Хрюксам! Давно там кукуешь?
– Ку-ку, – печально откликнулась Тася. – То есть давно…
– Хочешь, я срублю дерево? – добросердечно предложил Густав.
– Нет!
– Тогда, может, его потрясти? По-моему, ты уже вполне поспела и…
– Нет!!
– Ну ладно, – вздохнул кузен. – Скучная ты. Тогда остается только будить Рубура!
10
Завтракали традиционно все вместе – трое адептов и малыш Чарли. Последний не менее традиционно размазывал страшно полезную кашу ровным слоем по тарелке, себе и немножко Тасе, а заодно "незаметно" таскал с ее тарелки бекон.
Впрочем, девушка и в самом деле мало что замечала, поскольку была занята очень серьезным делом: мысленно подсчитывала, сколько раз уже ее спасал Рубур. Выходило немало. А ведь она вовсе не какая-нибудь там беспомощная дева! И не трусиха совсем. Тася даже вовсе маг, и совсем скоро станет настоящим специалистом. Только вот высоты, например, боится.
Чарли, понаблюдав, как Густав намазывает масло на тост, тоже потянулся
…А с другой стороны… Тася зато всегда помогала другу готовиться к экзаменам. И терпеливо до бесконечности повторяла одно и то же. Хотя ведь и Рубур далеко не дурак. Просто тонкие воздействия ему трудно даются.
– Ты смотри, Рубур, – ехидничал Густав, – вот так таскаешь-таскаешь ее на спине и не заметишь, как на шею пересядет…
Чарли, размазав половину масла по буханке хлеба, сбросил остальное прямо на стол и, широко открыв рот, запихал в него сразу половину своего чудовищного бутерброда.
Орк тем временем спокойно пожал плечами.
– В наших степях есть легенда о прекраснейшей из орчанок. Два лучших воина племени любили ее и каждый хотел привести ее в свой шатер, а дева никак не могла сделать выбор. И вот однажды племени пришлось переходить болото. Один из воинов предложил перенести красавицу на руках. Но второй не стал ничего предлагать. Молча посадил он девушку себе на шею, чтобы даже подошвы ее не коснулась болотная грязь. Переходя болото, он едва не утонул, однако возлюбленная и не заметила тягот пути. И девушка выбрала его. Поэтому у нас, когда говорят "посадить женщину себе на шею" , это означает лишь безмерное восхищение ее красотой, которой не смеет коснуться никакая грязь, и иными достоинствами. Это лишь значит, что мужчина считает ее достойной заботы и преклонения.
– Ну и что хорошего? – кисло протянул Густав. – Потом всю жизнь ту красотку на шее тянуть. Второй воин поди счастлив остался без этой чистюли, которой ножки запачкать страшно!
Рубур снова усмехнулся.
– У легенды есть и продолжение. После дошло племя до большой воды. И оказалось, что избранник красавицы, храбрый воин и искусный охотник, не умеет плавать. И тогда взяла девушка его себе на шею и переплыла море. И великий шаман племени объявил, что сами боги объединили этих двоих, чтобы каждому из них было не в тягость в свой срок донести другого.
Густав фыркнул.
– Как вижу эту красотку с мужиком на шее…
Чарли, дожевывая бутерброд, деловито намазывал оставшееся масло на стол.
“Неужели откусит?!” – мелькнула в голове у Таси изумленная мысль, однако тут же сменилась более животрепещущей.
На кузена девушка даже чуточку обиделась. Ей легенда показалась очень даже красивой, хоть и самую малость по-орочьи грубоватой.
– Кстати, о красотках, – кузен хитро улыбнулся. – Я тут встретил в лавке того художника, что застрял здесь еще прежде нас. Ты ведь хотела с ним познакомиться? Он обещал заглянуть в гости. С дочерью градоправителя!
11
Дочь градоправителя в точности соответствовала описанию, которую давал ей господин Грачиус. Правда, помимо непомерно крупных зубов и косящих глаз, которые сейчас были сведены к переносице, юную госпожу Ниссину Плюх отличали еще и бульдожья челюсть, лягушачьей ширины рот, и в довершение – очень милые и даже прекрасной формы ушки, растущие, увы, совершенно перпендикулярно поверхности головы. Настолько лопоухих людей Тасе еще встречать не доводилось, однако она, конечно, не подала виду и сделала вежливый книксен, как полагается.