Каникулы с огоньком! Десяток несуразностей перед ланчем
Шрифт:
– Стой! Ма-малыш, ты же… осторожнее! – Тася почувствовала, что ей не хватает воздуха. Страх охватил такой, будто это она ползет на высоте второго этажа над розовыми кустами… а вот малыш, похоже, не боялся вообще ничего на свете. Добравшись до угла дома, он обнаружил водосточный желоб и уцепился за него. Оценивающе посмотрел вниз, затем вверх – и, обхватив желоб ручками и ножками, принялся карабкаться выше. Как ему это удавалось, было загадкой, желоб казался совершенно гладким. Но факт оставался фактом – ребенок Хрюксов поднимался все выше. Тася, держась за грудь, следила за этим с расширенными глазами.
– Надо подняться на верхний этаж, – деловито предложил Густав, однако
– Н-но как же… – Тася беспомощно указала на ребенка.
– Полезть следом мы все равно не можем, – пояснил Рубур, успокаивающе приобняв подругу за плечи. – Желоб не выдержит веса ни одного из нас, даже твоего. А наверху и в самом деле можем перехватить.
– А вдруг он упадет? – жалобно переспросила девушка.
– Этот? – Густав кинул еще один оценивающий взгляд в окно. – Этот не упадет!
Снова бегом все трое вернулись на лестницу, чтобы гурьбой взлететь по ней, пронестись мимо третьего этажа и наконец ввалиться на просторный чердак.
Пожалуй, здесь можно было бы и расчихаться, если бы адепты еще от холла не успели привыкнуть к тому, что концентрация пыли в воздухе превышает все разумные и неразумные пределы, и порой кажется, будто воздух вовсе из этой пыли и состоит. А еще здесь было невообразимое количество предметов. Кажется, сюда относили все, что стало слишком старым, надоело или сломалось. Ни одного предмета в доме Хрюксов, похоже, не выбрасывали. Все хозяйственно складывали на чердак – вдруг да пригодится еще! Здесь были поставленные на попа сломанные и продавленные кровати, вытертые диваны, высились шкафы с покосившимися дверцами и комоды с выпавшими ящиками, трехногие столы и колченогие стулья, кресла с отломанными спинками, банкетки с дырявыми сиденьями, статуи с отбитыми носами, портреты с пририсованными усами, кипы проеденных молью тканей и ворохи старомодной одежды, стопки пыльных, даже на вид хрустких от времени журналов и газет, распоротые подушки и груды вовсе неопознаваемого, но наверняка чрезвычайно ценного – не выбросили же! – мусора.
– Вот это да! – Тася даже на мгновение забыла о ребенке в опасности, так оторопела от открывшейся картины.
– Да, местечко то еще! – фыркнул Густав, а Рубур, согласно угукнув, деловито направился к круглому слуховому окошку.
Однако не успел он сделать и шага, как в окошке появилась довольная физиономия ребенка. Тот радостно улыбнулся своим нянькам и даже, оторвав одну ручку от рамы – Тася испуганно ахнула – помахал им. А потом деловито полез дальше, карабкаясь совершенно по-обезьяньи. Адепты разом кинулись к окну, однако к моменту, когда они его распахнули, малыш уже миновал стекло и забрался выше. Высунувшись в окошко и задрав голову вверх, Тася обнаружила, что ребенок уже взбирается на покатую крышу.
– Может, я его отлевитирую? – неуверенно предложил Густав.
– Нет!! – хор у Таси и Рубура получился на удивление слаженный. Антиталант Густава к левитации был широко известен. Если ему и удавалось поднять какой-нибудь предмет в воздух, то парень мог этот предмет как уронить в любой момент, так и швырнуть вовсе в произвольном направлении. Что до бытовиков, то они пока и вовсе этого предмета не изучали.
– Надо лезть следом! – решительно объявила Тася, обернувшись к парням. – Там до крыши невысоко, и можно встать на оконную раму, а там подтянуться – мы сможем!
На самом деле насчет себя девушка вовсе не была так уж уверена. Парни-то, понятное дело, смогут – Густав все-таки боевик, у них физподготовка серьезная, а Рубур любому боевику фору даст. Она же…
– Тебе вовсе необязательно лезть, – спокойно сказал орк, деловито стягивая сапоги, сюртук, а следом скидывая и рубашку. Тася даже возражать не стала – знала уже, что орку так удобнее, а сейчас это куда важнее приличий.
– Обязательно, – девушка упрямо мотнула головой. – Вдруг он вас испугается! И… и вообще!
На это Рубур спокойно кивнул. Когда “вообще”, сложно спорить, такой уж это серьезный аргумент.
– Ты подожди тогда. Вот если мы не справимся, тогда уж…
Тем временем Густав, высунувшись в окно и оценив предстоящий путь, тоже торопливо разулся и скинул сюртук. И молча выбрался в окошко.
Рубуру протиснуться оказалось не так-то просто – все-таки слуховое окошко не было рассчитано на то, чтобы через него лазали здоровенные орки с широченными плечами. На какое-то мгновение Тася даже испугалась, что он там и застрянет. И представила, как они будут жить отныне – Густав и младенец на крыше, а орк в окне. Если бы он торчал в окне хотя бы верхней своей половиной, можно было бы, по крайней мере, его кормить! А так и вовсе ситуация какая-то неловкая выходит. Впрочем, все равно придется бросать еду снизу на крышу – для Густава и ребенка. Глядишь, и Рубур что-нибудь пролетающее мимо поймает…
Пока Тася все это воображала, орк, поднатужившись и кхекнув, все-таки протиснулся в окошко и, зацепившись за раму, полез вверх.
Тася на всякий случай скинула пальто и, подумав, – сапожки. А может и впрямь, парни сами справятся? Или ей лучше бы вовсе спуститься вниз да натянуть какую-нибудь простыню, вдруг да упадет кто?
Девушка высунулась в окно. Плохо дело… Поскольку дом включал множество башенок и пристроек, то и крыша его отличалась сложной конфигурацией. Сейчас, к примеру, ребенок вскарабкался на вершину одного из куполов и по-орлиному озирал оттуда окрестности. Беда в том, что слезть – а то и спрыгнуть, кто его знает! – он оттуда мог как на ту самую крышу, по коньку которой сейчас карабкался Рубур, так и на соседнюю, чуть более покатую – туда как раз перепрыгнул Густав. И даже на еще одну, расположенную чуть ниже, но ведь это не ребенок, а сущая обезьянка! И в какую из трех сторону он полезет – угадать несложно, вон, уже оценивающе окидывает взглядом загонщиков.
– Надо заходить с трех сторон, – пробормотала Тася, пытаясь найти в себе решимость. Если малыш упадет, она ни за что себе простить не сможет! И не такая же трусиха она, в самом-то деле. Да ведь сама говорила – там и лезть-то всего ничего! Вон – и ребенок справился!
Подбадривая себя таким нехитрым образом, Тася решительно забралась на подоконник, ухватилась за оконную раму и с грехом пополам вскарабкалась на нее – отсюда, до предела вытянув руки, уже можно было ухватиться за конек крыши… или нельзя? Ой, нет, это у Рубура с Густавом руки длинные. И ноги. И еще у них юбки дурацкие не мешаются! А Тасе, чтобы туда добраться, пришлось прежде сделать еще шажок в сторону, на едва заметный выступ в стене, расположенный чуть выше. А вот теперь – можно и за конек хвататься. И покрепче! Ой, мамочки!
Стиснув конек крыши побелевшими пальцами, девушка попыталась подтянуться на руках. Парни как-то так лихо это делали! А на тренировках на турнике они, бывает, и по сотне раз подтягиваются! И даже на одной руке вовсе! Со стороны это казалось легко и просто… что ж тут сложного-то вообще… один разочек всего-навсего подтянуться!
– Ты чего это тут? – раздался голос Рубура откуда-то из поднебесья.
– Вишу, – обреченно сообщила Тася, распластавшись по стене. – Кажется, я совсем чуточку переоценила свои возможности.