Каникулы с огоньком! Десяток несуразностей перед ланчем
Шрифт:
– Ага, – сильные ладони перехватили ее за запястья, рывок – показалось, вот-вот руки от плеч вовсе оторвутся – и Тася уже сидит на крыше. Шумно выдохнув, девушка посмотрела вниз… и крепко обняла конек крыши.
– А теперь чего? – изумился Рубур, который совершенно спокойно и даже расслабленно стоял рядом на покатой поверхности.
– В-высоко, – жалобно сообщила Тася.
– Ты чего – высоты боишься?
– Ага…
– А чего лезла?
– Откуда же мне было знать, что я ее боюсь! Я раньше по крышам не лазала!
Бухающий звук и последовавший дробный топоток отвлек девушку от собственных переживаний. А Рубур, оглянувшись, выругался по-орочьи.
Ребенок таки спрыгнул с купола – и все-таки на
– Вот что, – Рубур пригнулся. – Лезь мне на спину! Давай, цепляйся руками и ногами!
Нет, о том, что предложенная орком поза совершенно непристойна, Тася, конечно, подумала. Тем более что Рубур был по обыкновению голый по пояс! Но прямо сейчас почему-то приличия показались не настолько важными, как обычно. К тому же Рубур – это не какой-нибудь там посторонний орк, а ее лучший друг! И он наверняка никому ничего не расскажет. Поэтому, не больше секунды поразмыслив, Тася не без труда оторвала руки от конька крыши и ухватилась за шею Рубура, прижалась всем телом к его спине, а ногами обхватила за талию.
Между тем по крыше снова бухнуло – Густав все-таки перепрыгнул и, не останавливаясь, помчался за ребенком.
Орк, казалось, лишнего веса и все не заметил. И так же легко, как раньше, побежал по покатой крыше следом.
Тем временем малыш по-тараканьи добежал до противоположного края крыши, оглянулся, затем светил голову вниз – и скрылся из виду.
Вскрикнув, Тася едва удержалась, чтобы не подстегнуть своего “скакуна”. Впрочем, орк и без того мчался, как мог. Густав же, добежав до края, свесил голову вниз и выругался.
– Там еще одно слуховое окно, – мрачно сообщил он, оглянувшись. – Кажется, на тот же чердак.
6
– Кстати, – Густав смерил взглядом композицию из Таси и Рубура и не менее мрачно продолжил, – ты держишь мою кузину под коленки.
А ведь и впрямь! Тася только сейчас это осознала, но, как ни странно, никакой неловкости не ощутила. Зато надежно!
– Она боится высоты, – Рубур пожал плечами, как будто это все объясняло.
Вот ведь странность – когда полгода назад падала неизвестно куда во время вступительного экзамена, Тася такого страха, как на этой крыше, не ощущала. Наверное, потому что там все казалось не совсем реальным. А вот сейчас все – реальнее некуда. И если упасть – расшибешься всенепременно. Зато сидеть у друга на спине вполне даже удобно. Орку вовсе и не тяжело – он и не такой вес запросто поднимает. А у него на спине не страшно. Даже головой можно вертеть и осматриваться. И вниз смотреть. И даже голова при этом не кружится!
Впрочем, Густав благоразумно не стал требовать соблюдения приличий прямо здесь и сейчас, а, тоскливо вздохнув, примерился – и полез первым вниз, к слуховому окну.
– Может, я слезу сама? – неуверенно предложила Тася, не представляя, как станет это делать, если орк вдруг согласится.
– Вот еще! Выдумала. Держись крепче!
Орк дождался, когда Густав втянется в слуховое окошко, отпустил Тасины коленки и едва ли не одним движением, ухватившись рукой за конек крыши, махнул вниз, зацепился за раму и практически влетел в окно – к счастью, это оказалось куда как пошире, так что в него вполне поместились двое адептов. А девушка у него на закорках даже и испугаться не успела, разве что плечо слегка рамой ушибла.
– Ой, мамочки… – Тася сползла с орка и принялась торопливо одергивать юбку. А потом торжественно добавила, – то есть спасибо, Рубур! Ты настоящий друг.
Орк рассеянно кивнул, оглядываясь.
– А где..?
…Густава они нашли на противоположной стороне чердака – у первого слухового окошка, там, где оставили свою обувь и верхнюю одежду.
Малыш сидел, спустив штанишки и характерно покряхтывая, на сапоге Густава. Личико у него при этом было самое умиротворенное.
– Ну… мы хотя бы его нашли, – Рубур утешительно хлопнул Густава по плечу.
– И теперь точно знаем, что он, скорее, всего не будет пачкать пеленки, – Тася тоже старалась смотреть на вещи позитивно. Хотя нельзя исключать, что если бы это были ее собственные сапоги, с оптимизмом бы сложилось куда хуже. – Он достаточно большой и приучен… к горшку.
– Это не горшок, – злобно сообщил Густав. – Это мои лучшие сапоги! Были!
– Ну… – в этот момент малыш как раз поднялся со своего насеста, выпустив на волю волну характерного запаха. Тася сморщила нос, но мужественно продолжила, – может, их еще можно будет… почистить?
Малыш подтянул штанишки, внимательно осмотрелся кругом, подхватил с пола валявшийся там старый молоток и принялся увлеченно стучать – сначала по полу, а потом по подвернувшемуся шкафу.
– Точно! – кузен окинул Тасю каким-то новым взглядом. – Вы же бытовики!
– И что мы можем сделать? – настороженно переспросила девушка.
– Сделайте что-нибудь! – нервно предложил боевик. – Ты же можешь удалить из сапога это… содержимое? Вместе с запахом!
– Ну… я могу попробовать, – Тася неуверенно оглянулась на Рубура. Вообще-то она была отличницей, но подобных задачек на практических занятиях им пока точно не давали. Надо объем рассчитать, силу воздействия… а при неопределенных условиях девушка вечно боялась переборщить и вкладывала слишком мало силы. Осторожничала. Орк подбадривающе кивнул, и она, зажмурившись, сосредоточилась, поднимая руки…
Из сапога повалил пар. Запах усилился.
– Ну… я попробовала, – Тася жалобно моргнула, зажимая нос.
– Давай ты! – рявкнул Густав, подталкивая в плечо орка.
– Уверен? – хмыкнул тот. – Я вообще-то…
У Рубура проблема была как раз прямо противоположная. Он вечно перебарщивал с силой. А еще частенько использовал боевые заклинания в качестве бытовых – потому что ему так было привычнее. Всех и отличий-то – в уровне воздействия! Например, заклинание, призванное пройтись огненным катком по вражеской армии, неплохо справлялось с глажкой одежды и строилось куда проще, чем, собственно, заклинание глажки. Если, конечно, ослабить воздействие раз этак в тысячу. Правда, стоит отметить, получалось не всегда. Однажды Рубур буквально впечатал доску для глажки вместе с новенькими брюками в пол. Каменный. Что любопытно, брюки при этом совершенно не пострадали – по крайней мере, на вид и с верхней стороны. Да и пол вышел совершенно гладкий, только с аппликацией в форме доски с брюками. Орк потом долго сетовал, что люди делают невыносимо хлипкую мебель. Да и камень у них мягковат!
– Давай! Некогда раздумывать, или мы сейчас тут все задохнемся!
Пожав плечами, орк небрежно, чуть рисуясь, прищелкнул пальцами.
Сапог осыпался на пол горсткой пепла. Запахло гарью.
– Ну вот, опять, – чуть смущенно пробормотал Рубур. – Но твой сапог ушел в очищающем пламени, как подобает… обуви воина!
– Это была торжественная кремация, – перевела Тася для Густава, у которого отчетливо перекосило лицо.
Впрочем, высказать все, что думает об орочьих методах чистки, он не успел. Потому что в этот момент малыш, все это время сидевший на полу у шкафа, как-то особенно усердно размахнулся молотком, бубухнул в очередной раз, и несчастный давно рассохшийся предмет мебели, и без того видавший куда лучшие времена, с треском развалился. Ребенок чуть отполз, чтобы не зашибло обломками, и одновременно издал победный клич. А затем удовлетворенно оглядел получившиеся руины и наконец оглянулся на адептов, поднял руку и, наставив на Тасю пальчик, уверенно объявил: