Капитали$т. Часть 5. 1991
Шрифт:
А в подмосковном городе Троицке, где выдаются талоны на пачку маргарина, пачку «Геркулеса» и двести граммов сыра на человека в месяц, открылся частный лицей. Его открыл простой учитель, калымящий репетиторством — всего за 250 рублей в месяц советский школьник станет обладателем гордого титула «лицеист»!
«Наши товары за рубли — ваш шанс не проиграть войну с инфляцией» — заявляет некое советско-американское СП. Из товаров у них имеются все те же телефоны и калькуляторы. Забавно, что собственный товар продавцы рассматривают не только,
Можно все — это очень хорошо понимаешь, читая свежую прессу. Можно все и даже немного больше. А я, как всегда, перестраховываюсь…
— По-хорошему, этой хренью нужно заниматься через год, — говорю я. — Через год. Но мы попробуем сегодня, потому что…
— Что? — переспросил Боря, повернувшись ко мне.
— Следи за дорогой, — сказал я ему с пьяной строгостью. — А мы… а мы будем устраивать сладкую жизнь!
Глава 4
В офисе меня ждал Никита Сергеевич Шубин, директор водочного завода. Был Никита Сергеевич мрачен, взъерошен и с лица сер.
— Привет, Никита! — весело поздоровался я. — Пойдем кофе пить! Люся!
Люся, перехватив мой призывной взгляд, царственно кивнула. Я увлек Шубина в свой кабинет.
— Рассказывай! — потребовал я, разместив его в кресле. — По лицу вижу, стряслось чего-то. Кто тебя обидел?
Шубин судорожно глотнул кофе и, кажется, всхлипнул. На лице его было страдание.
— Не могу больше, Алексей! — сказал он с болью в голосе. — Не выносит душа! Я не привык так, я привык с бумагами… А здесь под две тыщи народу!
Я сдержанно вздохнул. Придется побыть немного психотерапевтом для несчастного бывшего комсомольского работника, столкнувшегося с суровыми производственными буднями…
— Всем тяжело, Никита, — умиротворяюще сказал я. — Время напряженное, люди злые. В стране сам видишь какие дела творятся. Ты конкретно говори — что стряслось?
— Я по цехам ходить боюсь, — громким шепотом сказал Никита. — Один раз прошелся, когда только в должность входил. Сто процентов работников — пьяные! Сто процентов! Почти две тысячи человек — законченные алкоголики. И это не в конце смены, это еще до обеда! А что там за вакханалия после обеда начинается, я и знать не хочу! Это же страшно, Алексей! Люди работают, не приходя в сознание!
— Ну и? — спросил я. — Ведь работают же! План ты выполняешь, госзаказ сдаешь аккуратно?
— Сдаю, — вздохнул Никита.
— Ну и чего ты привязался к рабочим?
— Мы тут с инженерами посидели, посчитали немного, — жалобным тоном сказал Никита. — Хищений — минимум на два миллиона в год! Минимум! Воруют все — спирт несут, готовую продукцию. И члены партии!
Я шумно выдохнул. Наконец-то дорогой товарищ директор начал въезжать в тему — как устроена реальная, а не придуманная экономика.
— Спиртопровод — это конечно плохо, — сказал я рассудительно. — За такое нужно по рукам бить. Но насчет прочего — драматизируешь. Ну стырит у тебя работяга пару поллитр или спирта флягу. У тебя какая средняя зарплата на заводе?
— Под три сотни после повышения, — сказал директор.
— А ты на какой тачке приехал?
— На «Тойоте». — Директор смотрел на меня непонимающе.
— Вот и не выделывайся, — злобно посоветовал я. — Чего ты комсомольское собрание развел здесь? Пьют, воруют! Всю жизнь пьют и воруют, классиков почитай. Что ты от людей хочешь за двести пятьдесят-то рублей? Они, считай, бесплатно работают.
— Я уже думал… — сказал Никита. — Может, поможете? Вневедомственную охрану — к чертовой матери, она что есть, что ее нет! Может поставить частников?
— Сдурел? — поинтересовался я раздраженно. — Или спиртов своих нанюхался? Ты же немедленный бунт вызовешь! Запретить людям воровать… ты в моем кабинете таких слов не говори!
— Уже, — злорадно сказал Никита. — Уже бунт! Бастовать народ надумал! Стачечный комитет, все как полагается! Как в лучших домах.
Я тихонько выругался.
— И чего обездоленный народ хочет?
— Обездоленный народ хочет скачка заработной платы, — отчеканил Никита. — Минимум — пятьсот. Но лучше, конечно, шестьсот.
— Так, — сказал я со злостью. — И на когда назначен взрыв народного возмущения?
— В смысле — забастовка? Через три дня. Сегодня меня поставили в известность, так сказать.
Я решительно поднялся с кресла.
— Поехали!
— Куда?! — не понял директор.
— К тебе на завод, куда же? Будем с народом базарить, со стачкомом твоим. Решать проблему, раз ты сам решить ни хрена не можешь.
— Да я целый день на телефоне! — взорвался Никита. — Меняю водку на зерно, бензин, на металл, на сигареты, на мясо, на тару, на все! Как в доисторические времена! Я на конфетную фабрику водку отгружаю, а они мне — конфет для заводского магазина! Я жену уже забыл, как зовут!
— Поехали, — сказал я устало. — Нехрен тут сироту казанскую врубать. Тебя на самый козырный в области завод поставили не для того, чтобы ты такое замечательное дело завалил. Ты представь, что в городе начнется, если водочный завод забастует! Делиться нужно, Никита! Вот ты водку на шоколад выменял и этот шоколад через заводской магазин рабочим продаешь. А нормальный директор что сделал бы? А нормальный директор раздал бы по цехам наборы. Хотя бы тем работягам, которые с детьми! И так же с колбасой и прочим. И был бы для рабочих отцом родным!