Капитан Виноградов
Шрифт:
1
Генерал! Мне все надоело. Мне скучен крестовый поход. Мне скучен вид застывших в моем окне гор, перелесков, речных излучин.
Кто-то невидимый прошел по коридору. Хлопнула дверь.
— Да что ты мне все про адвокатов? Нет, Саныч, послушай…
— Не слушай его, Саныч!
— Нет, послушай… Представь: футбол, две команды. Одна — высшей лиги, чемпион, гордость страны
— Прекрасный?
— Не цепляйся ты к словам! Короче, однажды вдруг дворовая команда делает ничью. А потом еще и выигрывает… И начинает с чемпионами тягаться — сначала на равных, затем опять в одни ворота, только теперь уже в другие.
— С чего бы это?
— Ну, причина, в сущности, одна — в той, дворовой, платить стали больше. И туда, сначала постепенно, а вскоре и быстренько, перебежали лучшие игроки. И теперь они уже всаживали один за другим мячики в ворота своему бывшему «второму составу»: молодым да запасным… И тогда совет Федерации…
— Договорились же — без политики!
— А я о футболе и говорю! И вот, скажем, совет Федерации спортивных, скажем, игр принимает решение. Какое? Угадай-ка!
— Можно в принципе зарплату своим повысить — чтобы вернулись или, хотя бы, не убегали больше…
— Денег нет!
— Тогда… Тогда надо признать, что чемпионы не те, а эти. И дело с ними иметь.
— А ты что скажешь, Саныч?
— Жизнь — не футбол.
— Владимир Александрович, как всегда, предпочел дипломатично напустить туману. Чтоб никого не обидеть.
— Да не в том беда! Просто вместо того, чтобы тренироваться получше да побольше, меньше пить да за бабами бегать, этот самый «второй состав» бухнулся в ноги начальству: «Отцы родные! Укротите супостата!» Те, конечно, вняли. И обязали всех, кто против их любимой команды выступит, ну, скажем… играть без вратаря. И без шнурков на бутсах.
— Это ты загнул!
— Ничего не загнул… При таком раскладе дело пошло! Не так все же, как раньше, но за монополию свою на чемпионство можно было не тревожиться.
— Натяжек много в твоей картиночке.
— Допустим! Но в целом — так оно и есть.
— Да ничего подобного.
— Ничего подобного? Когда адвокатура хоть какую-то роль начала играть — что, не взвыли сыщики и менты?
— Было дело. Но теперь, по новому закону…
— Вот именно! Проще простого — шнурки отобрали да вратаря к штанге за ногу присобачили, на цепочку… Снова не надо насчет доказательств мучиться, думать, что, если случайно подследственному сапогом по рылу заедешь,
— Опять утрируешь!
— Слушай! Если бы всю энергию, которая ушла на пробивание этого закона, ребята в погонах на дело направили…
— Пошел ты…
— Ладно мужики! Теперь-то чего уж… Что выросло — то выросло.
— Действительно… Курить, значит, совсем у нас нечего?
— Отобрали, сволочи! Только-только пачку распечатал…
— «Кэмел»?
— «Ротманс»…
— Тоже неплохо. — Борис Дагутин, второе лицо в региональном профсоюзе частных сыщиков, несмотря на семь пудов собственного веса и ломаный боксерский нос походил сейчас на обиженного ребенка. — Фашисты!
— Сам такой был, скажешь — нет? — не удержался от подначки Лелик. Он даже перестал ворочаться на узких и почему-то засаленных нарах — это койко-место явно не было рассчитано на его долговязую, костлявую фигуру.
— Кто — я? Да ты чего, парень…
— Лелик, не заводись! А ты, Боря, тоже… видишь же, молодой человек в первый раз, нервничает.
— А что мне нервничать? Что нервничать? Поду-умаешь!
— Еще про правовое государство скажи. Тогда точно врежу.
— Ладно, хватит. Давайте жить дружно…
Владимир Александрович Виноградов поправил под головой сложенную в комок нейлоновую куртку, свернулся калачиком и в очередной раз попытался заснуть.
— Брось, Саныч! Утро скоро.
— Сколько, интересно, времени?
— Восемь, наверное. Или около того… — Часы тоже отобрали, вместе со всем остальным. Очевидно, чтоб кто-то из задержанных не вздумал вдруг вынуть стекло да вскрыть себе вены? Или просто инструкция такая?
— Жрать чего-то захотелось.
— И бабу в перьях?
— А почему в перьях?
— Не знаю! — честно признался Лелик.
Камера была вполне приличная — крашеные стены, подобие унитаза… Вытяжка, правда, слабовата, но требовать от помещения без окон, чтоб постоянно пахло озоном, по меньшей мере неразумно. И не так уж сильно воняло, если притерпеться…
— Во сколько тормознули нас?
— Еще часу не было.
— Там в протоколе козел этот, капитан, записал: «двадцати три часа, пятьдесят минут»…
— Значит, так и было. Милиции надо верить!
— Ну я им, гадам…
— Уймись! — Никакого желания в очередной раз выслушивать, что сделает Лелик с беспредельными ментами, когда выйдет на волю, у Виноградова не было.
— Тихо…
Там, снаружи, кто-то приблизился к двери. Нехотя лязгнул засов.
— На свободу — с чистой совестью!
— Заткнись-ка…
В проеме нарисовался хмурый сержант. Медленно ощупал глазами интерьер и его обитателей:
— Пошли на выход!
— Все?
— Кто хочет, может еще посидеть.