Капитан Женька. Нелогичные рассказы
Шрифт:
После парикмахерской Женьку наряжали в черные чешки, надетые прямо на белые чулки, сверху натягивали костюм Петрушки, пошитый Ниной Алексеевной из старого цветного матраса, вокруг шеи затягивали французскую «фрезу», вырезанную из бумаги, а голову накрывали клоунским колпаком. В таком виде он ежегодно декламировал новогодние стихи.
Когда объявляли его номер, чинно ступая чешками по крашеному полу спортзала, где по обыкновению проводили праздник, Женька выходил под елку и громко, почти криком, читал:
Что растет на елке?
Шишки да иголки.
Разноцветные шары
Не растут
Не растут на елке
Пряники и флаги,
Не растут орехи
В золотой бумаге.
Эти флаги и шары
Выросли сегодня
Для советской детворы
В праздник новогодний.
В городах страны моей,
В селах и поселках
Столько выросло огней
На веселых елках!
С 3-х елок и подарков было столько же!
На каждой елке Женька читал именно эти стихи. При этом на второй строфе спотыкался. Видимо, от волнения, но, скорее всего, от большого усердия – уже тогда Женьке хотелось выступать лучше других – вместо нормального «шишки» у него получались какие-то «сышки». На первых порах Женька тушевался, а потом перестал. Дойдя до «сышек», он делал вид, что так надо. И скорее шел дальше.
Стихи были напечатаны на новогодней серебряной открытке, подаренной бабушкой. Во дворе открытка считалась хорошим подарком. Женька тоже дарил их всем, к кому ходил на дни рождения. Правда, некоторые открытки возвращались обратно. Ведь к Женьке тоже приходили гости.
Через много лет Женька обнаружил в этих стихах еще одну особенность. Он попробовал разучить «Что растет на елке?» со своей маленькой дочкой Диной. Ежегодные январские елки по-прежнему были в стране хорошей детской традицией. Дина с удовольствием учила старые Женькины стихи и также как он с удовольствием выступала. Дочь пошла в отца.
Вот только вместо слов «советской детворы», как было написано автором еще в 1939 году, к которым привык и Женька, и многие миллионы других детей, в новых книжках было записано «российской детворы». Неужели кому-то было невтерпеж расквитаться с советским прошлым, что даже Самуила Яковлевича Маршака понадобилось поправлять?
7
Прошло не так много времени, Женька окончил десятилетку и неожиданно для всех поступил в педагогический институт. В тот же самый, в котором когда-то училась мама.
Заметно волнуясь, Женька расписался за синюю картонную книжицу – авторучка мелко подрагивала – и вышел из деканата.
– Покажи, – Римма Ивановна протянула руку.
Она стояла возле двери и тоже волновалась. Как-никак – династия.
– Да все, мам! Ну, все! Вот, смотри: иняз, группа сто три, английский и немецкий языки. Точно.
Рядом галдела стайка будущих однокашников, и Женьке не терпелось примкнуть к ним. Однако примкнуть никак не удавалось, потому что Римма Ивановна раскрыла студенческий билет и стала читать все, что в нем было записано.
Закончив, она сказала:
– Пойдем.
Женька почувствовал, как мама взяла его под руку, и покрылся румянцем. «Позоришь…», – хотелось заявить ему громко, но вслух получилось лишь тихое покорное мычание.
Они преодолели несколько пролетов, большой внутренний двор, длинный коридор, из-за арочного потолка скорее похожий на тоннель, и, наконец, вошли в старое помещение. Это была Главная Аудитория
Мама тоже поднялась.
Потом опустилась на одно из мест.
– Здесь я сидела, – сказала она.
Потом улыбнулась и добавила:
– И ты тоже!
– Как?! – опешил Женька.
– Да просто! Когда ты родился, декан предложил мне академку. Это отпуск такой. Но я решила учиться дальше. Вот и приносила тебя сюда. Потихоньку. Даже грудью кормила.
– Здесь что ли?! – Женька, вытаращив глаза, смотрел на маму.
– А чем тебе тут плохо?..
В Поселке, привязанном к Заводу тысячами живых пуповин, каждый бывший школьник двигался в направлении высшего образования – если хотел, а мог любой, когда не лодырь, – по давно установившимся «линиям жизни». Девочки шли в учителя или врачи, мальчики – в инженеры, строители или военные. Кого-то еще изредка «заносило» в артисты или ученые. Но чтобы пойти на факультет иностранных языков? К тому же, мальчику?! На всю округу Женька был такой один!
Соседям это казалось экзотикой. Одни из них уверяли, что все дело в семейной традиции. Римма Ивановна и Нина Алексеевна хоть и не с иняза – слово какое-то странное, – но ведь учителя, несколько поколений в Поселке выучили, по улице не пройти – все здороваются. Другие считали – «пацан чудит», и скоро все наладится. Бросит «не мужское это занятие» и уйдет служить. Дважды в год Поселок сотрясали гармонистые проводы в армию. Вот это считалось делом понятным.
И никто не догадывался об истинных целях Женьки, хотя уже в 9-м классе у него появился Мотив. Именно он взял Женьку в оборот, отсек предыдущие думки: военный летчик, капитан дальнего плавания. И даже космонавт! А потом повел по своей, приворожившей на целую жизнь, тропке.
Рассказ 2-й «Люди много чего значат»
Только один представитель Женькиного ближнего круга не имел отношения к учительству. Это был его дедушка Иван Захарович.
– Египетский труд! – сокрушался он всякий раз, когда мама с бабушкой собирались в школу.
1
Иван Захарович был бухгалтером и принадлежал к инженерно-техническим работникам. Данное обстоятельство – фамильное «и-тэ-эр» – выгодно выделяло Женьку среди сверстников. Оно звучало как приставка «де» у капитана королевских мушкетеров де Тревиля. Однако дедушка считал себя рабочим человеком. Если Женька начинал приставать, дедушка только улыбался. У него был надежный союзник: товарищ по посиделкам – слесарь, живший в квартире напротив. Тоже Иван, только Фролович. На детском дворовом наречии – «Пролович».
Женька еще не знал, что придет время, и он начнет понимать Ивана Захаровича. После школы он не попадет в институт, целый год будет трудиться на Заводе и ощутит свое чувство принадлежности к большому рабочему коллективу. Завод тоже сильно изменится. Его продукция выйдет в космическое пространство (в буквальном смысле). Труд Женькиных земляков встанет в один ряд с великими свершениями человеческого разума. А в застенчивый Поселок начнут приезжать известные на весь мир космонавты. Тайно прошмыгнув дальней окраиной, их черные «Волги» будут исчезать в заводской проходной.