Картограф
Шрифт:
Витя тем временем откачивал лягушку. Он положил ее в тарелку с теплой водой, сводил и разводил вялые лапки. Лягушка постанывала, мотала головой и наконец звонко чихнула.
– Больше не буду сажать ее на забор!
– уныло сказал Витя.
– Горе какое! Откуда взялась эта ворона?
– У нее тут гнездо на березе. Ты лучше пока в комнате тренируйся.
– Подстрелю!
– рыкнул Витя и зашарил под кроватью в поисках лука.
– Жизни рррешу!
– Слушай, а у тебя есть пистолет?
– спросил Филя.
– Думаешь, лучшее ее из пистолета грохнуть?
– Нет-нет, ворону ты можешь и из лука, я не о том.
– А о чем?
– тупо спросил Витя. Лягушка на тарелке перевернулась на живот и с интересом прислушивалась к разговору.
– Пистолет нужен мне. Сможешь достать?
– Это, брат, нелегко. Тебе когда нужно?
– К завтрашнему дню. Я заплачу!
– и Филя полез в кошелек.
– Не нужно мне твоих денег, - сердито сказал Витя.
– Убери с глаз долой, не то обижусь! Убери, кому сказал! Пистолет-то я найду, а стрелять ты умеешь?
– Нет, - честно признался Филя.
– Никогда не пробовал. Но мой сосед брал меня разок на охоту. Он рябчиков промышлял. Я видел, как он стреляет. Думаю, справлюсь.
Витя покачал головой.
– Ружье одно, а пистолет совсем другое. Тут глаз нужен и рука.
– Вроде, у меня есть, - растерянно сказал Филя, оглядывая себя в зеркале, как будто боялся, что со времени последней проверки некоторые части тела разбежались.
– Чудак человек!
– рассмеялся Витя.
– Прицелиться же надо, и порох правильно насыпать, и пулю вложить. Это тебе не картинки малевать!
– Понял, - сказал Филя.
– Научишь?
– Технику объясню. Только ничего у тебя не получится. Ты картограф, тебе нельзя пистолет. И зачем он?
– Это не твое дело!
– неожиданно резко сказал Филя.
– Если можешь, достань. А не можешь, нечего тогда трепаться.
– Раз сказал - достану!
– Витя развернулся и вышел из комнаты, хлопнув дверью. Филя тут же пожалел о своем тоне. Весь день не находил себе места, все думал, как бы половчей перед Витей извиниться. Но тот пропал, не возвращался. Даже Варвара Михайловна забеспокоилась.
– Что-то Витюши долго нет, - сказала она, выставляя на стол самовар.
– Вы не знаете, куда он поехал?
Филя покраснел. Если из-за него Витя попадет в беду, он себе этого не простит. Дался ему этот пистолет! Да он бы голыми руками проклятого краба заборол, только попадись! Вздумал тоже пальбу открывать, да еще в банях! Глупости, глупости, глупости!
На пороге появился Витя. Весь в снегу, но телогрейка расстегнута, из-под нее выблескивает кольчуга.
– Вот, - сказал он, волоча Филю в комнату.
– Принес. Владей!
Он сунул руку за пазуху и вытащил красивый дуэльный пистолет. Махонький, с ладонь, но тяжелый и грозный. Рукоять из эбенового дерева, по корпусу серебристая вязь. Дорогая вещь. Да что там - музейная реликвия!
– Ты где это взял?
– настороженно спросил Филя, оглядывая пистолет.
– Где-где, в Караганде!
– беззлобно откликнулся Витя, довольный собой. Он гоголем ходил по комнате и несколько раз
– И все-таки? Музей ограбил?
– Да что ты пристал? Да, музей! Между прочим, из этого пистолета Пушкин Дантеса хлопнул. Бах!
– и Витя картинно прицелился, изображая Пушкина.
– Я слышал, все было наоборот, - скептически заметил Филя.
– Да ну? Тебя обманули! Ну, доволен теперь?
– Нет, верни, откуда взял. Я не буду из него стрелять.
– Ах, вот ты как? Я ради тебя в пекло лез, а ты... свинья неблагодарная, вот ты кто!
– Витя, ты пойми, я не могу. Он же краденый!
– И что? Ишь, святоша! Где я тебе законный пистолет достану? Их, знаешь, на рынке не продают. Чай, не семечки. Бери, и не выеживайся.
Филя покрутил пистолет, заглянул в дуло. Тяжелая сталь приятно холодила ладонь.
– А пули и порох?
– спросил он.
– На!
– Витя подал ему небольшую коробочку, в которой каталась одинокая пуля.
– Одна была только. Остальные эти музейные крысы куда-то спрятали. А порох я завтра принесу, Серый обещал добыть. Не слышу «спасибо».
– Спасибо, - неохотно сказал Филя и спрятал оружие во внутренний карман пальто. Витя снял кольчугу и с наслаждением вытянулся на кровати, хрустя суставами. Через минуту он уже спал богатырским сном. Филя вышел на кухню и нос к носу столкнулся с Верой. В полумраке она еще больше походила на русалку: распущенные длинные волосы серебрились, платье шуршало. От нее пахло цветами - полевым разнотравьем, полуденным, медовым. У Фили закружилась голова.
– Готов?
– буднично спросила русалка, жуя сухарик.
– Да, - чуть слышно ответил Филя.
– У меня пистолет. Я... я застрелю его.
Русалка хмыкнула.
– Вояка. Смотри поосторожней с этим. Предупреждаю, на входе обыскивают. Так что будь добр, спрячь понадежней.
– Но куда?
– растерянно спросил Филя.
Русалка улыбнулась коварной улыбкой и окинула его с ног до головы.
– Думай, картограф, думай! Мое дело - сторона.
И ушла, покинула его. Вот так всегда и бывает: ни от кого помощи нет! Все надо самому, только на себя надейся. А Настенька там одна, в лапах у краба - да что там в лапах, хуже, в клешнях! Может, взять с собой Витю, переодеть и его лакеем? Ничего не выйдет, поймут, раскусят. Как увидят эту шоферню с немытой рожей, тут же выставят за дверь.
Филя лег спать, но сон не шел. Он думал о Ромэне Аристарховиче и его обещании, о Буквоеде, о Настеньке. Призраки дорогих сердцу людей и просто случайных знакомцев кружились в макабрическом хороводе, выкрикивая слова на незнакомом языке: «Шма... Адонай Элохейну».
«Шма, шма, - бессмысленно повторял за ними Филя, корчась от боли.
– Адонай! Хлеб наш насущный даждь... И виждь, и внемли».
На следующий день метель не позволила Вите выехать со двора: у ворот намело такой сугроб, что они с Филей до сумерек откидывали лопатами хрусткий снег. Из соседского дома прибежал сорвавшийся с цепи пес Трезор и принялся мешать работе.