Кастор Прайд. Хохот шута
Шрифт:
Я упал, в последний момент успев увернуться от безжалостных когтей и полоснул клинком по толстой лапе. Сова с гневным криком пронеслась в нескольких ладонях от моего лица и тут же развернулась, готовясь к новой атаке. Каких-либо видимых последствий полученная рана ей не причинила.
Несколько имеющихся в моем распоряжении секунд я потратил на поиск столь необходимого сейчас Дамми. И сразу же узрел едва ли не ярчайшее зрелище в моей жизни. Арн гор Даминион вел битву с ещё одной совой. И, грешный Диос, он вел ее в воздухе.
Алый цверг повис на чудовищной птице, раз за разом вонзая
Я сосредоточился на собственном крылатом противнике. Из огромной лапы что-то капало (вода или кровь?), но страшный клюв был гневно раскрыт и готов к схватке. Умирать она явно не собиралась. Впрочем, я тоже. Я даже сунул в рот свой свисток и жалобно свистнул. Наверное, этот свист услышал лишь я один. И лишь в своем разыгравшемся воображении.
Надо сказать, что излишней оригинальностью повторная атака совы отнюдь не блистала. Все тот же обрекающий полет, молниеносное движение когтей и разочарованный крик. Мне вновь удалось попасть по той же самой лапе и теперь уже с более очевидными результатами.
Все тело совы покрылось тонким слоем влаги, взмахи огромных крыльев стали тяжелее, перья намокли и стали безжалостно тянуть к земле. Третьей атаки ждать, пожалуй, не стоило. Я удовлетворенно осмотрелся в поисках Дамми. И успел увидеть давно прогнозируемый момент падения.
В громким треском сова рухнула на вековые ветви, ломая их тяжестью своего тела, подкрепленного телом алого цверга естественно оказавшимся сверху. Секунд через пять Даминион уже стоял рядом со мной, даже не пытаясь отряхнуть свои клинки от густой, темной крови.
– Надо прорываться к могилам, Черный!
– Зачем!?
– предложение показалось мне, мягко говоря, странным.
– Там есть, где спрятаться!
И не тратя больше времени, цверг рванул вперед, сквозь черное лесное безумие, в обитель смерти, самое безопасное с его точки зрения место. И хотя первоначально мы хотели обойти могилы ка-рити далекой стороной, спорить я не стал. Сейчас было явно не время для споров.
Но до кладбищ надо было ещё добраться. А это минимум четыре часа бешеного бега через тьму озверевшего Шираз Донара. Четыре часа страха, крови, злости и откровенного безнадежья. Четыре часа, за которые можно прожить сотни жизней, но умереть лишь один раз. Зато наверняка.
Я несся вслед за буквально прорубающим нам путь Даминионом. Мой меч взлетал и опускался, щедро проливая кровь и воду. Мой кинжал давно стал черным от неблагодарной работы помощника мясника. Я уже получил пару незначительных ран, на которые просто не успевал обратить даже посредственное внимание. Ноги гудели, легкие почти заканчивали писать завещание, руки отказывались подниматься. Кончался первый час этой дикой гонки. Пока нам везло.
Пока, не считая сов, нам не встретилось ни одного серьезного противника. Нас развлекли гигантские насекомые, прыгающие цветы, какие-то мелкие звери. Огромные корни выворачивались из земли, чтобы преградить нам дорогу. С вершин деревьев срывались воющие создания и разбивались у подножия наших сапог.
Спасало только то, что убивать хотели не только нас. Убивать здесь хотели всех и каждого. На моих глазах, стая похожих на рогатых собак зверей с парализующим визгом рвала огромную многоногую тушу. Их победа была близка, но не очевидна. Туша огрызалась устрашающей саблезубой пастью и яростно пережевывала зазевавшуюся добычу.
Засмотревшись на этот кровавый пир, я сам чуть не стал чьим-то недоеденным ужином. Длинные челюсти глухо щелкнули возле моей руки. Я отмахнулся кинжалом и, не оборачиваясь, бросился дальше, за исчезающим в кольце тонко клекочущих птиц цвергом.
Я споткнулся, упал, и на меня тут же набросилась какая-то липкая, мерзкая тварь, прогрызая и так поистрепавшуюся одежду. Я рывком поднялся, ударил кинжалом за спину и, превозмогая брезгливость, сорвал с куртки что-то уродливое, шипящее, извивающее. Оно даже не долетело до кустов, - кто-то сожрал по дороге. Когда я снова побежал, то Дамми видно уже не было.
Я нагнал его минут через двадцать. Алый цверг ожесточенно дрался с тремя древоподобными уродами, ростом превышающие его раза в два. Чем-то они напоминали тайоров. Жирных, пьяных и тупых тайоров. Как жаль, что таких тайров в этом лесу не встречалось.
Я сходу врубился в общее веселье. Появление мое оказалось явной неожиданностью, в связи с чем, мне даже удалось отрубить что-то похожее на руку. Недотайор как-то жалобно замычал и попытался неловко попасть по мне одной из оставшихся конечностей (всего их было три). Я отступил, снова взмахнул мечом, лишая его ещё одной части тела и с усталой радостью увидел, как из серых глаз выкидыша природы потекла вода.
К этому времени Дамми уже заканчивал со своими противниками. Я коротко взглянул на цверга. В его бешеных глазах гремело торжество, на губах затаилась жестокая усмешка. Казалось, он получал от всего происходящего неподдельное удовольствие. Хотя почему казалось? Именно получал. Да, что ни говори, но без алых цвергов этот мир никогда не был бы таким веселым.
Даминион еще раз усмехнулся и молча сорвался с места, стремясь к новой, смиренно ожидающей его крови. А мне, честно говоря, уже хотелось пару минут просто посидеть среди трупов. Даже такое времяпрепровождение начало казаться мне достойной альтернативой этой сумасшедшие скачке, где ты выступаешь исключительно в роли давно загнанной лошади. Но кому тут, какое дело до моего скромного мнения?
И снова дикий хохот, панический вой, оскаленные пасти, стремительные тени. Снова задыхаться, пытаясь убежать, ускользнуть, вырваться из хоровода зубов, когтей, щупалец. Снова вспотевшие, неразгибающиеся пальцы едва не роняют клинки, а ноги буквально ломаются от каждого шага. Снова из-за каждого дерева весело машет рукой, пьянеющая с каждой секундой смерть. И ей плевать насколько сильное будет завтра похмелье.
Я перестал считать шаги и минуты. Перестал считать врагов и удары меча. Я больше не видел ничего кроме непоколебимой спины Даминиона и не разбирал звуков кроме его же рева. Я не думал о том, когда это, наконец, закончиться. Я боялся об этом думать.