Кембрия. Трилогия
Шрифт:
Есть и сторонники ополчения, причем разного. Горожанам нравится идея тяжелой пехоты, фермеры уверяют, что камбрийцы всегда славились подвижностью, а вот пехотным луком стоит владеть вообще всем. Анастасия, и та наслушалась. Сказала:
– Это разные темы. Нужно их разделить.
Немайн тогда удивилась. В чужой памяти – никаких упоминаний об организации военной науки в восточной римской империи. Да и метод разделения умственного труда возник значительно поздней, еще в эпоху Возрождения образованный человек был специалистом во всем разом… Увы, та же память связывала восточный Рим с обидной кличкой «Византия». Павшей стране и имени не оставили: забрали, как трофей. Может и достижение – было, но забыто прочно, как имперский – среднегреческий – язык.
Немайн хотела переспросить, но только язык произнес – «тема», как все стало на свои места. Со средних веков язык изменил звучание. Даже буква «тета» превратилась в «фиту», а «тема» – в «фему». Форму военной организации,
Раздумья Немайн прервал еле слышимый, но знакомый звук. Сида вскинула руку – ладонью вперед. Стой! Насторожила уши.
– Так, – сказала, – мы не одни решили сегодня попробовать новое оружие. На ипподроме Кейндрих тренируется! Посмотрим. А там, глядишь, и сами что–нибудь покажем…
Чуть погодя прибавила:– Но, что Тристана нет, мне решительно не нравится!
Оглянулась на оруженосцев.– Эйлог, Ритерх – навестите дом мэтра Амвросия. Вдруг что–то случилось и нужна помощь?
Скорее всего, ничего. Но вежливый вопрос не повредит. На трибуну забрались тихонько – даже шумные обычно оруженосцы. Об особом луке были наслышаны все, теперь доведется увидеть его в действии, и не в худших руках. Внизу, по гоночной дорожке, летит девица на вороном скакуне. Сегодня не время для церемоний, и наследница четвертого по величине королевства Камбрии одета – словно торфяники свои объезжает. Штаны и высокие сапоги со шнуровкой обычны для благородной всадницы. Широкая рубаха, черная, как лоснящиеся пОтом бока жеребца – сколько раз ее красили в разные цвета, пока не вышел устойчивый цвет южной ночи? На спине безвкусными переливами сверкает герб Брихана Мак Кормака – ирландского героя, именем которого и зовется королевство. Все–таки ирландец был варваром: классической геральдики, запрещающей накладывать металл на металл и финифть на финифть, еще не существует, но составить личную эмблему из трех цветов: яркого серебра, тусклого серебра и золота – надо додуматься! Хорошо хоть, ирландские «варвары» отличались совсем не саксонским подходом к римским землям. Отец Брихана, например, высмотрел королевство с единственной наследницей и предложил – руку, сердце, дружину и флот, не первый год несущий римскую патрульную службу… Это вам не Конан, что, несмотря на ирландское по звучанию имя, мечтал королевство завоевать! Пожалуй, всего–то «варварского» и было в человеке, что незнание латыни да сорочья любовь к блестящему. Таков был первый в роду, такова и последняя. Глядишь, потомству передастся, и будут дети Гулидиена носить вышитые золотистым по серебристому гербы. Королевна накладывает стрелу, вскидывает лук. Мгновенная задержка…– Промах! – выдыхает один из оруженосцев. Да, хорошо их натаскивают добрые сэры. В каждого вбили, прочней, чем латинское «Pater Noster» или переведенное сидой на камбрийский, но еще не признанное каноническим «Отче наш»: целиться нужно сначала, тянуть тетиву – потом. Не в человеческих силах держать рыцарский лук натянутым, не сбивая прицел.
Тяжелая медленная стрела устремляется к мишени – и впивается в яблочко, в самую середку! За ней – вторая, древко к древку! Неужели стрелы ищут цель сами? Если вспомнить, чьи руки собирали оружие, неудивительно. Древнее колдовство? Дружина молчит, и только сэр Ллойд, как начальник и старший товарищ, высказывает общее сомнение:
– Леди сида, эта волшба точно разрешенная?
– Механика, – говорит Немайн.
Большего не надо. Механику Церковь дозволяет, это знает уже вся Камбрия! Механика – значит то же самое, что и ставшие привычными малые баллисты на колесницах, требюше и перрье. То же, что и плывущий вверх по реке корабль или размахивающие крыльями ветряки. Зная это, можно просто смотреть и разбираться, что к чему. Колдовство Немайн ясное и понятное… пока пользуешься готовым. Кейндрих хватило часа и писаной инструкции. Рыцарям – нескольких минут наблюдения за воительницей. Она все–таки целится! Против правил, когда лук натянут до уха, и рука должна дрогнуть от напряжения. Учетверенная тетива и кругляхи блоков как–то увеличивают силу стрелка. Жаль, только при удержании – дальность у лука обычная. Ну, тут у камбрийцев свой секрет, общий с аварами и всяким скифским народом от задунайской пушты до границ Поднебесной. Этот секрет и делал конных лучников самой дальнобойной силой войска вплоть до появления стрелометных колесниц. Кейндрих приняла учебные стрелы от мальчишки–служителя – их у нее всего две. Или целых две, если учесть холмовую поговорку, вскользь брошенную сидой на одном из учений дружины. «Обучающийся стрельбе не должен– Плоховато дышит, – говорит Ллойд, – привереда. Ипподром ему не нравится…
На носу праздник, ристалище уже начали украшать, ветхий камень укрыт белеными щитами, поверху вьются «драконы». Знамена в виде круглой пасти, за которой прицеплена труба из ткани – на самом слабом ветерке колеблются и пляшут, словно ожили. Но праздники жеребец наверняка видывал.
Скорее, ему не нравится запах города. В Брихейниоге вообще городов нет, а прошлые гостевания не в счет: дух Кер–Мирддина за последний год сильно переменился. Был бы вовсе смрад, обычный спутник крупного варварского поселения, но в Камбрии не случайно запрещены всякие животные в городских стенах. Исключение – только для собак короля и королевы, да хозяин с хозяйкой заезжего дома имеют право явиться в город с четвероногой компанией – не охотничьей собакой, а маленьким любимцем. Сам трактир, у которого на заднем дворе вечно кто–то хрюкает, мычит и гогочет – вынесен в предместье.
У предместий иной плюс – их стены не теснят, можно строиться просторно. Вот и выходит – от клановых крепостей и королевских усадеб воздух города отличает только угольный дым, и теперь – его много. Даже в мае! Углежоги, пивовары, стеклодувы, кузнецы, гончары… Все заняты, и то, что вниз по течению еще старательней дымит добрым угольком из долины Ронды изумрудно–сланцевый Кер–Сиди, здешних ремесленников не беспокоит. После пришествия сиды работы хватит на годы: железо в сталь перековывать, выдувать через трубку – еще новшество! – большие пузыри, резать их – нужны стальные ножницы! – и получать отменно прозрачное оконное стекло. Стеклянные листы, старательно переложенные соломой, стиснутые мягким деревом упаковки, ждут скорой ярмарки, чтобы, пережив опасное путешествие по морю, украсить собой дома в королевствах франков и вестготов. Прежние мутноватые стекляшки вынут из рам… а то и вместе с рамами перенесут в подсобки и коровники. Иные переживут все невзгоды бурной европейской истории… Их много, все не переколотишь! Перекочуют в музеи, где их и будут показывать как ценнейшие свидетельства сравнительно высокого уровня развития Европы до технического переворота пятнадцатого века от основания Города.
Плата за переворот – дымок, от которого морщат нос горцы и раздувают ноздри вороные жеребцы из пасторальных королевств.
Пасторальных, но сильных. Болота, малярия, нет городов… Но главная слава Камбрии – родом именно из тех краев. Что Немайн прошепчет чужая память о Камбрии–Уэльсе, если вычеркнуть профессиональное знание о полезных ископаемых, водных путях и портах? Валлийские стрелки! А еще раньше – валлийские лучники, собственно, и создавшие грозную славу «английского» длинного лука на полях столетней войны.
Валлийские–камбрийские… Все камбрийцы неплохо стреляют из лука, но Гвинед больше славен копейщиками. Диведцы знамениты билами в руках ополчения и моряками–десси. Лучниками знамениты края лесные, горные, болотистые. То есть – как раз Брихейниог!
Потому Кейндрих лук и получила, что в глазах ее народа это подарок разом и ценный, и обыденный… Вещь, которую нельзя обозвать ни ненужной дешевкой, ни чрезмерной роскошью.
Сверху кажется, что ноги коня то вылетают параллельно земле, то прячутся под брюхом. Быстрей, быстрей! Поворот. Разумеется, у нее и спереди серебро с золотом! Но никакая безвкусица не в состоянии испортить зрелище – ловкая наездница на могучем коне, кажется, летит над песком. Мужские взгляды цепляет высокая грудь, женские – разрезы на рукавах, что демонстрируют тончайший лен нижних рубах. Наряд без слов говорит: «Приличия? Три одежки? Вот вам, кумушки – и отстаньте!» Ворот зашнурован под горло узорной тесьмой. Все приличия соблюдены, и никакой сидовщины вроде пуговиц!
Немайн разглядывает лицо. Красивое, когда на нем ни ревности, ни тщеславия. Сейчас для Кейндрих есть только ветер в лицо, цель впереди, новое мощное оружие в руках… Верно, Гулидиен как–то увидал ее в учении или на охоте. Полюбил. Такую не полюбить – невозможно!
Прямая к мишеням. Стрела наложена на тетиву, лук поднят. Не рано ли? Не дострелить! Но учебная смерть уходит в полет – неожиданно быстрый. За ней, сразу – вторая!
Немайн вскочила – и замерла на полувдохе. Стрелы не просто достигли мишени – ударили мощно, впились, несмотря на тупые наконечники, глубоко. Будь на их месте бронебойные… Любая кольчуга – насквозь, причем два раза. Но как?!