Кейджера Гора
Шрифт:
Нет, я не должна позволить им зажечь огни рабыни в моём животе!
Но что я смогу противопоставить, если им стоит просто захотеть сделать это, и тогда они загорятся вновь, и это будет замечено всеми. Тогда, моя бедная Тиффани, Ты будешь рабыней уже наверняка.
– Да Ты уже - рабыня наверняка, Тиффани, и Ты знаешь это, - казалось, засмеялся мой внутренний голос, тот самый, который в прошлом уже издевался надо мной, ещё там, в покоях Татрикс, приказывая мне то целовать плеть, то рабское кольцо.
– Возможно, - сказал я сама себе.
В сумерках я начала различать фигуры спящих
Получается, что осталось совсем немного времени, до прибытия в Ар, где меня поработят по закону. Я стану, рабыней на Горе, юридически, полностью!
Теперь я уже с нетерпением ожидала ошейника и клейма. Теперь они были неизбежны. Мне просто не оставляли никакого выбора в этом вопросе. Хочу я того, или нет, но они вскоре будут помещены на меня. Теперь я уже надеялась, что буду хорошо выглядеть в своем ошейнике, я надеялась, что клеймо будет красиво смотреться на моей ноге. Оно потрясающе выглядит на большинстве женщин, и я надеялась, что не буду отличаться от них. Всё же интересно, была ли я действительно прирождённой рабыней.
Интересно, подумала я, неужели я изначально была предназначена для ошейника и клейма.
– Возможно, - вынуждена была признать я.
Мне оставалось только надеяться, что прикосновение раскалённого железа не окажется слишком болезненным. Ведь это делалось не ради причинения боли, а для того, чтобы метка осталась навсегда.
– Ты не спишь, - шёпотом заметила женщина подле меня.
– Да, Госпожа, - призналась я.
– Ты можешь быть красоткой, и мужчины будут любить Тебя, но не советую Тебе думать, что Ты лучше нас, - предупредила она.
– Да, Госпожа, - тихонько прошептала я, стараясь не разбудить остальных.
– Ты – всего лишь маленькая Шлюха, - с презрением сказала она.
– Да, Госпожа.
– И Тебе, также как и нам, предстоит стать рабочей рабыней, моя дорогая, - напомнила мне женщина.
– Да, Госпожа.
– А теперь засыпай, распутная варварка, - приказала рабыня.
– Я попробую, Госпожа, - пообещала я, но в это мгновение, в моей памяти вновь всплыли воспоминания о тех бешеных ощущениях, что вызвал во мне возница, и я непроизвольно застонала и дёрнулась.
– Да тихо Ты уже!
– возмутилась женщина.
– Да, Госпожа. Сожалею, Госпожа!
Я лежала среди рабынь, прикованная цепью вместе с ними, на подстилке закрывшей твёрдые доски настила фургона, под брезентом. Снова не выдержав, я повернула головы и зажала одеяло в зубах. Против моей воли, мои бедра зашевелились.
Я боялась.
Я боялась того, что рабский огонь уже пылал в моём животе.
24. Фабрика
Я стояла в длинной очереди, приблизительно из двадцати девушек, во дворе одного из ткацких цехов фабрики Минтара из Ара. Мы все были раздеты.
Позади нас послышался скрип закрывающихся вторых из пары тяжёлых входных ворот. Я с грустью посмотрела назад, и вокруг себя,
– Даже не думай о побеге, Тиффани, - предупредила девушка, стоявшая позади меня, которую назвали Эмили.
– Отсюда есть только один путь, - усмехнулась следующая за ней девушка, - и этот выход должен Тебе понравиться, надо всего лишь стать приятной для мужчин.
Почти любая женщина, я подумала, могла стать приятной для мужчин.
Я уже знала, что даже те женщины, которые, объективно, казались простушками, быстро меняли своё отношение, и покорившись и уступив своей женственности, и своим самым глубинным эмоциям, вполне могли расцвести небывалой красотой. Однако, находясь на фабрике, немногие из них знали бы это. Возможно, такие женщины, до ужаса боящиеся мужских прикосновений, могут неопределенно долго оставаться в цехах, отрабатывая свои долгие утомительные смены, прикованные цепью за левую щиколотку к ткацкому станку. Подобные фабрики, кстати, как и некоторые другие низкие виды рабства, такие как, общественные кухни и прачечные, практически играют роль наказания за уголовные преступления на Горе.
Например, свободная женщина, приговоренная к рабству, скажем, за преступления или долги, может по приговору суда, обнаружить себя порабощённой и проданной за гроши в такое вот рабство. Такие виды рабства также обеспечивают место, для использования женщин, которые, как считается, ни для чего иного не годятся. Оказавшись здесь, большинство женщин, уже в течение короткого времени, стремится убедить рабовладельцев в том, что они имеют ещё немало потенциальных возможностей для служения и удовольствий. Если же женщина предпочитает оставаться в таком рабстве, то и это будет сочтено владельцами вполне приемлемым вариантом.
– Но это, также, очень опасно, - заметила другая девушка, - если доставлять им слишком много удовольствий, надсмотрщики могут припрятать Тебя и держать для себя.
– Вы - все шлюхи, - зло заявила крупная, некрасивая женщина - Лута, стоявшая позади нас.
Послышался хлёсткий удар плети, и мы все испуганно вздрогнули. Никто из нас не хотел бы почувствовать её ремни на своей голой коже.
– Никаких разговоров в очереди, - зычно приказал мужчина, и мы все опасливо замолчали.
Луте не стоило говорить так громко. Я не думаю, что мужчина имел что-то против того, что мы шёпотом переговаривались между собой.
Луту я боялась до колик. Это была крупная и сильная женщина, и я совершенно точно могла сказать, что я ей не понравилась.
– Следующая, - рявкнул сидевший за столом мужчина, и мы все дружно сделали шаг вперёд.
Из женщин того рабского фургона с Аргентумской дороги, в этой очереди со мной остались лишь две: Эмили и Лута.
Хотя Эмили и носила земное имя, она была гореанкой. На Горе обычным делом является использование земных женских имён в качестве рабских кличек. Если Вы Земная девушка, то вполне вероятно, где-нибудь на Горе, Вашим именем зовут самую никчёмную рабыню. Точно так же, если Вы, будучи доставлены на Гор, назовёте своё имя, то здесь никто не усомнится, что нося такое имя, Вы являетесь рабыней. Впрочем, если Вас вдруг доставили на Гор, то Вы уже и так рабыня.