Кинхаунт
Шрифт:
Пришлось искать их по поломанным веткам и прочим следам. Через несколько долгих минут я наконец услышал вдали отчаянный рев Креза:
— Три-и! Четы-ыре! Пя-ать! Дэл! Где! Ты? Ше-есть!
А вот и круглая спина сфероида. На ней отсутствует один сегмент, вместо него — квадратная ниша, в которой блестят кнопки и лампы.
Прекрасно. Дверца отлетела, теперь можно нажать кнопку и выключить, и проклятые семьдесят баунтов у нас в кармане.
Я пошел к сфероиду, протягивая руку к кнопкам. Но тут какая-то
Телекамера с жужжанием сфокусировалась на моей протянутой руке, я сглотнул и убрал ее.
— Э-э, — извиняющимся тоном сказал я, — мой персональный номер — шестнадцать ноль восемь.
Вместо ответа вжикнули приводы электрофазера, отскочил люк электрошокера и секач со свистом и щелчком встал в боевую позицию. В следующее мгновение Крез за спиной сфероида сделал гигантский прыжок, в конце которого с хрустом всадил что-то ему в спину.
Раздался треск, орудия робота одновременно вздрогнули. Крез с яростным рычанием отпрыгнул назад. Робот повернулся набок и замер. Из него с треском повалил огонь и дым. Крез с ругательствами плясал возле него, то приближаясь, то отскакивая.
Я присел на траву, почти лишившись чувств от пережитого, но поборол себя и встал.
Робот разгорался все сильнее, и Крезу пришлось отступить с мрачным видом. Он посмотрел на меня так, словно я только что предал все человечество, весь животный и растительный мир, и даже микробов.
— В чем дело? — не выдержал я.
— Кинжал, — ответил он. — Не успел. Выдернуть.
Он сплюнул и с ненавистью посмотрел на робота.
Сфероид горел весь день, вечер и ночь, раскалившись под конец добела. Но Крез не желал уйти, оставив оружие в трупе врага.
К утру огонь прекратился, но еще долго оставшаяся масса остывала. Я успел и поохотиться, и поспать, и поесть. К вечеру Крез наконец смог забраться внутрь и вытащить клинок — по счастью, он остался нетронутым, хотя пережившее огонь железо заметно сдало.
— Ничего, — пробормотал Крез, ласково поглаживая лезвие, — мы с тобой Брешию прошли, я тебя восстановлю.
Толстячок, которому в качестве доказательства мы представили фрагмент телекамеры, уцелевший потому что сразу отвалился, пытался возразить что-то, но Крез грубо отнял у него деньги, и мы пошли дальше — в бар, к чувихам, морю, киру и верченым почкам.
— Шестнадцать ноль восемь, — сказал Крез и ласково похлопал меня по плечу.
— Три, четыре, пять, — улыбнулся я ему в ответ.
Зонна
Проклятый цветок.
— Только не вздумайте лизать его сок! — сипло сказал мне престарелый любитель пляжного отдыха.
Я понимающе улыбнулся, щурясь на жаркое солнце.
— Конечно, — соврал я. — Я не буду лизать этот сок.
— Тем более, кажется, вы сегодня уже немного выпили, — полувопросительно, полуутвердительно произнес старик, глядя на меня с видом заправского детектива.
Тоже мне, сыщик! Учитывая, сколько я успел с утра вылакать сначала с Тейшей, потом с Хозяйкой, от моего выдоха должна была появляться спиртовая роса на протяжении нескольких метров кругом!
Я неопределенно пожал плечами.
— Вы же не собираетесь лизать этот сок? — продолжал он пытать меня.
Вот зануда.
— Нет, что вы.
Старик с видом явного облегчения отвернулся, и я тут же слизал блестевшую на солнце капельку.
Фу ты, как горько! Против воли я скорчил страшную гримасу, и тут старый хрыч снова повернулся ко мне.
Пришлось тут же снова сменить гримасу на улыбку, как бы тяжело это ни было.
— А вот за тем мысом…
Внезапно нахлынувшая волна головокружения смыла его слова из моей головы.
Я стоял, и улыбался ему как идиот, но ничего не слышал.
Видимо, не дождавшись от меня нужного эффекта на свои слова, старик пожал плечами и пошел прочь.
Тут до меня медленно просочились его слова. Видимо, от того, что они просочились все сразу, я расслышал их скопом в одно мгновение.
Речь шла о рыбаке, который, поссорившись с женой, нализался этого сока и ушел в море. Только через несколько месяцев его высохший труп нашли привязанным к мачте лодки, дрейфовавшей без парусов в море, недалеко за тем самым мысом. Кто его привязал, учитывая, что в плавание он отправлялся один, так и осталось тайной.
Да, пожалуй, широкая улыбка была не слишком удачным выбором для слушателя этой истории.
Но я ничего не мог поделать с собой. Улыбка намертво приклеилась к моей физиономии.
Запах моря был каким-то уж слишком соленым и жгучим. Пришлось потрясти головой, чтобы прогнать навязчивое желание привязать себя к мачте и отправиться в море, куда глаза глядят.
За этим занятием меня и застал Крез. Вид у него был донельзя убитый.
— Что случилось, дружище? — спросил я его, чувствуя, что края моей улыбки уже достают до ушей.
Крез непонимающе посмотрел на мое сияющее лицо и скорбно изрек.
— У них кончился кир.
Учитывая мое приподнятое состояние, новость показалась мне очень смешной. Не в силах сдерживаться, я засмеялся так, как будто это была лучшая шутка, услышанная в моей жизни.
— Ты что, идиот? — осведомился Крез.
Я возразил, вытирая слезы.
— Может, ты чего-то не понял? У — НИХ — КОН — ЧИЛ — СЯ — КИР!
Не стоило ему так издеваться над своей речью. От приступа хохота я согнулся пополам.
Крез приложил ладонь к моему лбу.