Кинжал и монета. Книга 2. Королевская кровь
Шрифт:
А может, причиной был и не вид, а нежелание лишний раз погружаться в думы о юности, любви и трагедии. По крайней мере, сегодня.
У дверей особняка, прикованный серебряной цепочкой, стоял Андраш рол-Эсталан – раб-привратник из тралгутов, с настороженно поднятыми ушами. Его отец был егерем на службе у отца Клары, и та относилась к нему с симпатией.
– Ваш сын принимает сына и дочь лорда Скестинина, моя госпожа, – доложил тралгут. – Они в западном саду.
– Спасибо, Андраш. А мой муж дома?
– Нет, госпожа.
– Наверное, это к лучшему, – ответила Клара и глубоко вздохнула. – Ну что ж.
Тралгут склонил голову. Он всегда умел изящно выразить сочувствие.
Западные сады полнились розами и сиренью, в нынешнем году еще не цветшими. Джорей стоял у низкого каменного столика, за которым расположились молодой мужчина и девушка – оба с волосами пшеничного цвета и округлыми чертами лица, которые больше шли девушке, чем ее брату. Ранняя весна не баловала теплом, у всех на плечах были плащи: из шерсти и вощеного полотна у Джорея, просторные черные кожаные у Скестининов.
– Матушка, – поднял голову Джорей, завидев Клару, – спасибо, что пришла.
– Не глупи, милый. Это как благодарить меня за то, что добралась до обеденного стола, – ответила Клара. – А это, должно быть, Сабига. Давно тебя не видала. Очень мило выглядишь. И неужели это Биннал? Биннал Скестинин – маленький мальчик с игрушечным мечом, который посрывал все розы с кустов Амады Масин!
– Леди Каллиам, – вставая, произнес сын лорда Скестинина. – Отец просил передать вам благодарность за то, что принимаете нас у себя.
Девушка кивнула, не поднимая головы. Глаза в пол, на лице печать долготерпения и стыда. По правде говоря, благодарные слова в адрес Клары почти не выходили за рамки обычной вежливости, однако сейчас это не имело значения. Все присутствующие знали больше, чем было высказано. Для лорда Скестинина и его семьи происходящее – всего лишь проявление жалости: дом Каллиамов милостиво снисходит до того, чтобы позволить Сабиге переступить порог. По мнению большинства придворных Антеи, так дело и обстоит. Нравится Кларе или нет, отрицать это было бы все равно что пытаться не замечать ветер.
– Мой старший сын не первый год служит лорду Скестинину, – тщательно подбирая слова, проговорила она. – Его детям всегда рады в этом доме.
Молодой человек поклонился. Заметив шрам на его кисти, Клара удивилась было, но лишь на миг. Он не юнец, уже не первый год способен участвовать в дуэлях. Здесь он для того, чтобы оберегать сестру, не допустить поругания ее имени. Скрестить клинки за ее честь ему тоже наверняка доводилось.
– Матушка, – начал Джорей, – я официально представлен Сабиге. Завтра буду просить позволения у отца.
Брови Клары взметнулись, она непроизвольно окинула взглядом Сабигу. Даже сидя, даже в накинутом плаще скрыть живот невозможно. Особенно когда это второй ребенок, да еще на таком
– Не велика ли спешка? – заговорила Клара. – Нынешние помолвки иногда длятся год-другой.
– Я не против подождать, – отозвалась девушка.
Лицо Джорея дрогнуло от боли – живой, мучительной, яростной. Стало быть, идея принадлежит ему, а не Сабиге. Джорей хочет подарить этой девочке нынешний придворный сезон, чтобы она появлялась на балах, пирах и огненных зрелищах как Сабига Каллиам, а не как падшая дочь лорда Скестинина. Если она станет частью дома Каллиамов – особенно сейчас, когда звезда Каллиамов на подъеме, – то свет изменит мнение о ней. А с мнением изменится и репутация.
Величайший дар, какой только может предложить мужчина любимой женщине.
– Джорей, милый, – обратилась к нему Клара, – ты говорил, что Биннал любит лошадей? Ему наверняка будет интересно посмотреть на гнедую кобылу, которую твой отец привез из поместья.
– Я не… То есть… – Джорей закусил губы так, что они побелели. – Хорошо, матушка.
Дождавшись, пока молодые люди уйдут, Клара села напротив Сабиги. У девочки хорошее лицо, только измученное. Причина не в родах, хоть они и меняют женское тело так, что не всякая повивальная бабка расскажет. На лице, словно втертый в кожу, застыл отпечаток горя и стыда. Неудивительно.
– Леди Каллиам… – начала было Сабига и умолкла.
Тишина длилась пять ударов сердца. Шесть. Глаза девушки наполнялись слезами, и Клара почувствовала, что готова расплакаться в ответ. Она, заморгав, прогнала слезы прочь. Сочувствие уместно в свой час, а нынешний час к нему не располагает.
– Никогда не считай, что ты ему обязана, – сказала Клара.
Сабига в смятении подняла взгляд. Слеза скатилась по щеке, оставив на коже серебристый след.
– Миледи?
– Я о Джорее. Если ты его любишь и он любит тебя, то вас ничто не остановит. Главное – не считай, что ты ему обязана. Иначе беда.
Сабига качнула головой, по лицу скатилась еще слеза – последняя. Глаза почти высохли.
– Я не понимаю, – прошептала она.
Клара молчала, нужные слова не шли на язык. Разве объяснишь разницу между браком, родившимся из любви – и даже больше, из разделенной вины, – и браком, изначально неравным? Сколько женщин выходят замуж ради более высокого положения, и редко это хорошо кончается. Кларе не хотелось, чтобы ее сын женился на одной из таких. Однако девочка – всего лишь девочка. Даже если она знала дурные времена, слова Клары ей так же непонятны, как певчей птице – идея поплавать в озере.