Кинжал и монета. Книга 2. Королевская кровь
Шрифт:
– А! – сказал Гедер. – Обещание какое именно?
– В каждом городе, который подчинится твоей воле, посвяти ей храм. Не обязательно такой большой, как этот. Сделай это для богини, и я всегда буду с тобой.
Облегчение, охватившее Гедера, походило на холодную воду, струящуюся по обожженной коже. Лицо просияло улыбкой.
– Ты не представляешь себе, как я рад это слышать, – признался он. – Правда. Придворные дела совсем не для меня.
Жрец опустил ему на плечо огромную ладонь и улыбнулся:
– Это не так, принц Гедер. Пока твой Праведный Слуга при тебе, это не так.
Клара Каллиам,
Для мужчин зима совсем не то же, что для женщин. Клара наблюдала это годами. Даже десятилетиями – подумать только! Десятилетиями! Осень приносила с собой закрытие придворного сезона, окончание периода интриг, дуэлей и политических схваток. Знатные семьи собирали вещи, укрывали чехлами мебель и возвращались в свои земли. Месяц-другой владельцы поместий занимались делами. Принимали подать, собранную в их отсутствие управляющими с крестьян, кожевников и горшечников. Выслушивали поместных судей, оставлявших часть дел на усмотрение господина. Вершили суд, объезжали деревни и фермы, закладывали планы хозяйства на следующий год. И все это как можно быстрее, чтобы освободиться к началу королевской охоты и помчаться в поместье к тому или иному аристократу – а если не повезет, готовить собственный дом к приезду короля и придворных охотников, – и гонять кабанов и оленей до первой оттепели.
На отдых времени не оставалось, и Клара не понимала, как мужчины, включая ее мужа, такое выдерживают.
Для нее пора коротких дней и длинных ночей была порой отдыха. Целыми неделями до и после солнцеворота Клара отлично высыпалась по ночам. Дни проводила у камина с вышивкой в руках, умом погруженная в спокойное недеяние. Зимняя неподвижность была ее убежищем, и мысль о годе без зимы ужасала так же, как мысль о ночи без сна. Молодость давно прошла, седины стало так много, что уже не имело смысла прятать ее, выдергивая белые волоски. Замужняя дочь уже сама стала матерью. Но даже в юности Клара знала, что зима – ее время года, проводимое вдали от светской жизни.
А весна – возвращение.
– Побочные религиозные культы были всегда, – произнесла она. – Леди Терниган воспитывалась на таинствах авишей, и ничего дурного с ней не произошло.
– Меня заботит лишь, что настоящие священнослужители останутся без дохода, – отозвалась леди Каста Кириэллин, герцогиня Лахлорен. – Клара, у тебя ведь сын готовится стать священником?
– Викариан, – подтвердила Клара. – Правда, он всегда говорил, что у каждого верующего своя вера. Если появится новое вероисповедание, он наверняка сумеет выучиться и новым ритуалам.
Леди Джоэн Маллиан, самая молодая из всех, подалась вперед. Сквозь кожу щек, бледную, как цветок маргаритки, виднелась каждая капля крови – злые языки поговаривали, будто это наследие бабушки-циннийки.
– Я слыхала, – шепнула она, – что на таинствах авишей заставляют пить собственную мочу.
– Как чай у леди Терниган, без сомнения, – вставила Каста Кириэллин, и все засмеялись, даже Клара.
Шутка вышла дурной и жестокой, но чай у Иссы Терниган и вправду подавали весьма своеобразный.
Дамы сидели всемером, каждая в новых одеждах ярких оттенков. Кларе в такие дни вспоминались религиозные ритуалы; женский щебет и яркие ткани воспринимались как попытка подражать растениям, цветущим в надежде породить новые бутоны. Сады, где происходил разговор, принадлежали Саре
– Клара, дорогая, – заговорила Каста Кириэллин, – до меня дошли совершенно невероятные слухи. Будто бы твой младший добивается Сабиги Скестинин. Это ведь неправда?
Клара сделала долгий глоток чая и лишь потом ответила:
– Джорею прислали официальное представление, он его принял. Нынче после полудня я встречаюсь с Сабигой, впрочем это лишь этикетные формальности. Она росла чуть ли не у меня на глазах, и я не очень понимаю, к чему эти церемонии знакомства с девушкой, которую мы и так знаем, особенно когда ей остается лишь получить одобрение Доусона. Но обычай есть обычай, разве от него уйдешь?
Клара, улыбнувшись, подняла голову и на миг замерла. Если кто-нибудь желает припомнить Сабиге былые грехи, сейчас самое время. Однако в ответ Клара увидела лишь вежливые улыбки и взгляды украдкой. Стало быть, для Джорея перспектива хоть и не считается блестящей, но не вызывает ни открытых насмешек, ни попыток изобразить озабоченность. Что ж, можно так и запомнить – на случай, если понадобится.
Джоэн Маллиан вдруг ахнула и всплеснула руками:
– Я не рассказывала? Я видела Куртина Иссандриана! Вчера вечером на приеме у леди Клинн. Все неофициально, вы же понимаете, просто ужин для своих, а поскольку он мой родственник, то нельзя было не идти. Прихожу – а там Куртин Иссандриан, сидит под розами, будто так и надо! Ах да, вы не поверите – он остриг волосы!
– Не может быть! – воскликнула одна из дам. – Длинные волосы – чуть ли не единственное, что его красило!
– Странно, что он до сих пор открыто встречается с Аланом Клинном, – заметила другая. – Оба так тесно общались с Фелдином Маасом, что теперь было бы приличнее об этом не напоминать.
Слегка откинувшись в кресле, Клара слушала, смеялась, отведывала чуть подслащенный кекс и кислый лимонный чай. Целый час прошел в разговорах обо всем и ни о чем, речи лились потоком. Даже Клара, обожающая зиму, с удовольствием возвращалась к общению после стольких недель, проведенных в одиночестве. Придворная жизнь сплеталась в один узорчатый ковер именно так: новости и мелкие сплетни, домыслы и вопросы, моды и обычаи. Муж с сыновьями нашли бы в этих речах не больше смысла, чем в птичьем щебете, однако Клара читала все как раскрытую книгу.
Она откланялась пораньше, рассчитывая вернуться домой пешком. Весенний Кемниполь умел поразить красотой. На фоне черного с золотом города, каким Клара всегда его помнила, вьющийся по естественному камню плющ неизменно ее восхищал. Да, улицы замощены темной брусчаткой, стены обильно покрыла копоть. Да, по всему городу высятся роскошные арки в память о былых победах знаменитых военачальников, по большей части погибших поколения назад. Однако здесь же можно набрести и на общественный сад, огороженный двойным рядом деревьев с багряными листьями, и на мальчишку-цинну, почти призрачного из-за бледности и худобы, танцующего на углу ради монеты-другой под звуки старой скрипки, на которой играет его мать. На площади рядом с Разломом Клара застала театральное представление – актеры, устроив подмостки прямо на фургоне, довольно прилично изображали юных трагических влюбленных, однако взгляд Клары то и дело отвлекался на великолепный вид позади сцены, и она предпочла уйти.