Кинжал и монета. Книга 2. Королевская кровь
Шрифт:
– Отец, – приветствовал Джорей.
– Сын. – Слезы, которые Доусон с таким трудом отогнал, снова грозили навернуться на глаза. – Судя по виду, ты в добром здравии.
– Я вполне… Я хочу просить у тебя позволения по некоему поводу. И повод может прийтись тебе не по нраву.
Доусон с коротким стоном опустился в кресло, немедленно пожалев, что не приказал подать какого-нибудь питья. Не вина, сегодня не до того. Однако чаша воды не помешала бы.
– Ты хочешь жениться на дочери Скестинина, – сказал Доусон.
– Да.
– Хоть она и не принесет чести твоей семье.
– Напротив. При дворе, возможно, этого не замечают, но Сабига достойная женщина.
Доусон облизнул губы. После рассказа Клары о Сабиге он мог бы перечислить с десяток поводов для возражений и опасений. С приездом в Кемниполь возникали и новые поводы, а когда они изглаживались, появлялись следующие. Кто отец незаконного ребенка? И кто бы он ни был, понимает ли Джорей, что этот человек всю жизнь будет держать его под угрозой скандала? Не лучше ли отдать невесту Барриату, который служит на флоте под началом лорда Скестинина? Можно ли верить, что Сабига не наставит мужу рога, если распутничала еще в девичестве?
– Тебе по-прежнему снятся Ванайи? Пожар?
– Да, – мрачно ответил Джорей.
– Из чувства вины ты хочешь взять в жены падшую женщину? Спасти хоть что-то?
Джорей промолчал. Ответа и не требовалось.
– Разумнее было бы не заключать этот союз, – продолжил Доусон. – Прошлое девицы показывает, на что она способна. С лордом Скестинином мы связаны и без того, нашей семье от такого брака почти никакой пользы. Твои братья еще не женаты, странно женить первым самого младшего. Когда отец указал мне, кто станет моей невестой, я был ему благодарен за наставничество и мудрый выбор и не пытался тащить в дом случайную женщину, умоляя дать ей кров.
– Понимаю, – кивнул Джорей.
– Вправду понимаешь?
– Да, отец.
– Если я сейчас велю тебе пойти и отказаться от нее, ты подчинишься? Из преданности мне и нашей семье?
– Ты этого требуешь?
Доусон улыбнулся, затем рассмеялся.
– Ты ведь не станешь этого делать, – ответил он. – Ты пойдешь к матери изобретать какой-нибудь способ на меня надавить. Или сбежишь венчаться в Борхию. Или придумаешь еще какую-нибудь глупость. Я тебя знаю с тех пор, как менял подгузники. Не думай, что можешь меня обмануть.
Уголки губ Джорея чуть дрогнули – опасливо, недоверчиво. Он шагнул к отцу.
– Ступай, – велел Доусон. – Бери мое позволение и делай то, что сделал бы и без него. Благословляю тебя. Девочке, моей новой дочери, повезло иметь такого мужа.
– Спасибо, отец.
– Джорей, – окликнул Доусон сына, когда тот был уже на пороге. – Жизнь короче и ненадежнее, чем нам кажется. Не откладывай рождение детей.
Китрин
«Грозовран» был среди первых кораблей, на которые Китрин заключила страховой контракт, и проследить историю его исчезновения оказалось не так просто. То был трехмачтовый барк с хорошей осадкой и опытным экипажем. Сразу после подписания контракта капитан – дартин с глазами, горящими зеленым огнем вместо обычного желтого, – провел магистру по палубе, и Китрин не забыла, какой гордостью звенел его голос. Капитан рассказал тогда, сколько раз его судно ходило в Дальнюю Сирамиду, пока он не решил покончить с рейсами через океан. Хватит с него долгих недель вдали от земли, когда идешь только по звездам, надеясь увидеть наконец берег на горизонте, –
Китрин сочла капитана обаятельным, а перечень его успешных походов – впечатляющим; его уверенность была настолько велика, что он согласился на очень выгодные условия контракта. Застраховал только груз. «Если я потерял корабль, значит я уже погиб и деньги мне не нужны» – таковы были слова дартина. Тогда они не казались пророческими.
Продремав всю зиму в крупном порту Столлборна, в тени плавучих башен Опустелой Твердыни, судно сразу после вскрытия льда, несмотря на штормы и ледяной дождь, двинулось из Наринландии к югу, в сторону теплых морей и Порте-Оливы. Путешествие было ровным; барк присоединился к группе кораблей, направлявшихся в Герец, и шел с ними почти неделю. Когда остальные свернули к своим портам, «Грозовран» продолжал двигаться к югу, мимо Кирина и в обход Угольев – острых скал, вздымающихся из морской глубины поблизости от Кабральского мыса.
Пройдя Упурт-Марион, «Грозовран» встретился с другим барком, шедшим из Лионеи на север, и обменялся с ним приветствиями. До Порте-Оливы оставалось всего ничего, однако корабль сюда так и не дошел. Капитан второго барка сказал, что через полдня после того, как «Грозовран» исчез за горизонтом, вдали мелькнули три быстрых суденышка без опознаваемых флагов – держась мористее, они шли на юг.
Что происходило дальше, оставалось лишь гадать. Бесспорным было одно: через три дня после той встречи грянул шторм. Разумно было предположить, что на «Грозовране» убрали паруса и задраили люки в надежде переждать бурные волны и жестокий ливень. Капитан вполне мог убрать впередсмотрящего, чтобы его не смыло с мачты штормом. Тогда пиратским судам – темным теням на темной воде – не составило бы труда подойти к барку незамеченными.
Против врага, нападающего с моря, «Грозовран» не имел такой уж надежной защиты. Оснастка мелких пиратских кораблей обеспечивала лучшую маневренность, чем у судов, предназначенных для дальних плаваний. Вероятно, «Грозовран» надеялся выйти в открытое море, но ему преградили дорогу, а при попытке повернуть к земле настигли окончательно. Обломки, прибитые к берегу, хранили сильный запах льняного масла. Лить масло поверх волн – известный прием для абордажа в неспокойных водах, так что на судно, скорее всего, напали поблизости от берега.
При абордаже у барка оставался последний, решающий шанс выжить. Помимо традиционных цепей с крючьями, пираты использовали обувь с металлическими шипами и скобы, при должном навыке позволяющие взобраться, подобно насекомым, по деревянным бортам. Скорее всего, несколько пиратов при этом погибли, тела их мгновенно исчезли в бурной воде. Однако многим наверняка удалось влезть наверх. Тот последний бой представлялся Китрин долгим и кровавым – команда, оттесняемая дюйм за дюймом, защищается на потемневшей от дождя и крови палубе, над схваткой волн и ветра ревет гром, в грозовых тучах полыхают молнии… Однако не менее вероятно, что капитан сдался и был сброшен с палубы в штормовую пучину. Как бы то ни было, корабельные доски и тела команды вынесло на берег. Груз исчез бесследно.