Кион-Тократ
Шрифт:
Артур понял, что Такер шутит.
— И всё-таки? Почему он так выглядит?
— Они все такие, — отмахнулся Ларс. — Как объяснял Валентин, магистры достигли такого уровня могущества, которое даёт познание Законов Бессмертия, и могут выбирать себе внешность по вкусу. Если мне не изменяет память, Садомиусу сейчас около двух тысяч лет, а Кицум Ванакис и того старше. Если повезет, когда-нибудь я тоже стану магистром. А пока больше ничего не могу тебе рассказать. Кстати, мы пришли. За колонной ты найдёшь дверь в комнату старика.
Артур направился в
— Ты что? Не хочешь навестить учителя?
Такер замялся:
— Извини. Я и не говорил, что собираюсь к нему. Это твоя идея. Потом расскажешь, как прошёл разговор, — пока Артур обдумывал его слова, Ларс поспешно отступил.
Видимо, он не хотел попадаться на глаза учителю после того, как возмутительно себя повёл при нападении демона на старика. Юноша пожал плечами и открыл дверь.
Войдя в комнату, Смилодон увидел неприхотливое помещение, в центре которого стояла кровать. Валентин лежал под одеялом, прикрыв глаза. Впалая грудь едва вздымалась, и при каждом выдохе из неё вырывался хриплый звук. С первого взгляда было понятно, что положение чародея весьма печально.
— Варлок, — прошептал юноша и замер. Он уже начал жалеть, что пришёл сюда. Кажется, старику совсем плохо. Артур ничем не сможет помочь ему.
Веки Валентина дрогнули, и он медленно открыл глаза. Увидев юношу, старик побледнел ещё сильнее. Кажется, он был глубоко взволнован.
— Смилодон, что ты здесь делаешь? — варлок постарался избавиться от дрожи в голосе.
— Пришёл навестить вас. Я рад, что вы живы.
— Ненадолго, — хмуро ответил Валентин. — Магистр Садомиус уже пожелал мне достойно принять смерть. Одно радует, всё закончится быстро. Не думаю, что смогу дотянуть до утра.
Артур изумлённо открыл рот. Слова старого мага вызвали у него шок. Почему он так спокойно говорит о своей смерти, словно о чём-то обыденном, не имеющем значения?
— Это печально, — только и смог сказать юноша.
Варлок глухо рассмеялся:
— Впервые вижу такого забавного студента. Токра никого не любят и никому не сочувствуют. Так было, есть и будет. Почитай на досуге Олафа с Перьями. Он весьма точно назвал нас Поющими во Тьме, и это действительно неплохое сравнение. Талантливый был человек.
Артур промолчал, не желая обсуждать высокую поэзию с умирающим.
— Варлок, позвольте задать вам пару вопросов? Если, конечно, вам не тяжело разговаривать.
Валентин болезненно усмехнулся:
— Давай сюда свои вопросы. И перестань смотреть на меня с такой жалостью. Даже обидно, знаешь ли. Не считаешь же ты меня обычным стариком? В своё время я был одним из лучших магов-убийц. Орден отправлял меня на особенно сложные задания, в которых я единолично устранял целые поселения партизан по заказу калифов. И уж теперь, мне кажется, я заслужил, чтобы наглый мальчишка не смотрел на меня будто на бесполезную тряпку.
Артур вспыхнул от гнева и смущения.
— Хорошо, я всё понял.
— Так что ты хочешь узнать? Не тяни уже с вопросами.
— Вы помните что-нибудь о том, что случилось, когда Валинор парализовал ваше тело?
Валентин болезненно скривился:
— Ты интересуешься странными вещами, Смилодон. Что, по-твоему, я должен помнить?
Юноша развёл руками, словно оправдываясь. Старый маг пытливо смотрел на него, но внезапно его лицо разгладилось, и Валентин улыбнулся:
— Кстати, спасибо тебе за то, что рискнул своей жизнью. Никто из адептов ради меня не сделал бы ничего подобного. Я знаю это, поскольку сам был таким. Хотя и теперь вряд ли я изменился, — голос старика стал печальным, и, чтобы скрыть свою слабость, неприличную для Токра, он замолчал.
Артур остро почувствовал грусть Валентина и, кажется, наконец понял её причину. Проведя большую часть своей жизни в лабораториях Айбэш-Зу, он так и не нашел ответа на вопрос — для чего ему честолюбие и стремление к знаниям, если в конце пути он останется один и никто не оплачет его у смертного одра.
Каждый смертный, будь то человек или эльф-долгожитель, мог обрести семью и друзей. Каждый из диких племён тарлов или исполинов. Но не Токра. Будучи молодым, Валентин не задумывался об этом. Весь мир был полон загадок, которые он стремился разгадать. Но время неумолимо, и теперь он с изумлением понял, что жаждет того, что презирал всю жизнь — чуточку чужого сопереживания. Будь он воином, то никогда не постиг бы этого, ведь так легко уйти из жизни в неистовой схватке, в которой нет места одиночеству, лишь яростный угар, заставляющий кровь бурлить и толкающий на весёлые безумства. Но жизнь распорядилась иначе, и Валентин узнал цену человеческих эмоций.
Старик тяжело вздохнул, и этим вывел Артура из оцепенения.
— Так и быть, Смилодон. Я расскажу тебе всё, что помню. Не знаю, правда, зачем. В первую очередь об этом должны были узнать магистры.
Артур навострил уши.
— Я поступил глупо и поспешно, словно неопытный мальчишка. Видимо, старость всё-таки сказывается на наших действиях. Валинор, конечно, не упустил этот шанс. Подчинив меня психическим двеомером, он начал извлекать мою душу из тела. Это было омерзительное ощущение, уверяю тебя, и он уже почти завершил процесс, когда ты вмешался. Это было сродни вспышке. Я увидел твоё лицо в тумане Валинора, а затем архидемон опутал арканом и тебя. Но случилось нечто, что изменило его планы.
Артур взволнованно замер:
— Что же?
Маг недоверчиво улыбнулся:
— Неужели ты не помнишь?
Воин раздражённо свёл брови.
— Хорошо, перестань хмуриться. Я всё расскажу. Ты начал бороться с арканом Валинора, а потом перевоплотился, и этим поразил нас обоих!
— Что значит «перевоплотился»? — не понял юноша.
— Что тебе не понятно в этом слове? То и значит. Твой астральный образ, или двойник, как говорят маги, внезапно принял другую форму. И эта форма была столь чудовищна, что даже демон опешил от неожиданности.