Кир Булычев. Собрание сочинений в 18 томах. Т.8
Шрифт:
Лидочка потянулась застегнуть блузку, но револьвер угрожающе соскользнул вниз, и Лидочке пришлось бесстыже сунуть правую руку за пазуху и вытащить пистолет. Рука ее дрожала не так от страха, как от неловкости ситуации, а профессор закрылся ладонью от направленного на него ствола и воскликнул:
– Господи, еще этого не хватало!
– Простите, – вымолвила наконец Лидочка. – Я не хотела.
– Если не хотела, то не цельтесь в меня! Обычно в меня целятся те, кто хочет попасть.
Лида
Александрийский взялся было за револьвер, хотел поднять, но вместо этого совершил странное и сложное движение ногами, задрал край пледа, сунул револьвер туда и придал острому морщинистому лицу игриво-идиотский вид старого сатира.
– Как вам гулялось, мадемуазель? – спросил он.
Лидочка глядела на эту процедуру обалдевшим взором, но тут ее ласково тронули за талию, и мужской голос произнес:
– Простите.
Оказывается, сзади приблизился престарелый астроном Глазенап. Он покачал сиреневым венчиком кудрей, окружавшим смуглую лысину, и сказал:
– Павел, я могу дать голову на отсечение, что знаю твою тайну.
– Тайну?
– Я знаю, что ты спрятал под плед, когда меня увидел.
– Что? – Вопрос дался Александрийскому с трудом.
– Я не могу сказать этого при девушке, – рассмеялся Глазенап, обернулся и с удивлением уперся выцветшими глазами, утонувшими в черепашьей коже глазками, в ее почти обнаженную грудь. – Нет, не могу, – повторил он и засеменил дальше к лестнице. Остановился, не дойдя трех шагов до лестницы, и зашелся в хохоте.
– Опасно! – закричал он. – Опасно так стоять перед Павлом Александрийским, милая девушка! У него там под пледом… там, там – вы не поверите – револьвер!
Лидочка даже ахнула. Пронзительный голос Глазенапа разносился по всему дому.
– Что ты несешь! – крикнул Александрийский.
– Я в переносном смысле, – захохотал Глазенап и, согнувшись от хохота, стал подниматься по лестнице. – Я в переносном смысле, чтобы не испугать девушку. Ах ты, старый греховодник!
– Так меня пугать нельзя, – сказал Александрийский. – Я умру раньше, чем собирался… – Он прикрыл глаза и медленно дышал, Лидочка поглядела в окно. День, хоть и приблизился к половине, был таким же серым и полутемным. Лидочка представила себе, какой толщины тучи нависли над Москвой, – может, уже никогда не будет солнца?
– Я должен признаться, – сказал Александрийский тихо, – что я ждал вас с докладом о происходящих событиях. Но не в таком виде.
Он хрипло засмеялся.
– У меня важные новости, – сказала Лидочка.
– Подозреваю. И очень заинтригован.
Профессор медленно поднялся, Лидочка помогла ему.
– Такая погода на меня плохо действует, – сказал он, словно прося прощения за немощь. – Раньше я не подозревал, что погода может на меня влиять. Погода была сама по себе, а я сам по себе.
В комнате Александрийский попросил Лидочку закрыть дверь на щеколду, потом прошел с револьвером в руках к горящей настольной лампе и, надев очки, начал разглядывать оружие.
– Это револьвер Алмазова, – сказала Лидочка. – Я думаю, что это его револьвер.
– Я и без вас знаю. Глядите.
Лидочка подошла к профессору и заглянула через плечо. Сбоку к револьверу была приделана серебряная табличка с гравированной надписью: «Отважному борцу за чистоту Революции Я. Алмазову – Ф. Дзержинский, 12.12.1922 г.».
– Зачем вы отняли у чекиста именное оружие? – спросил Александрийский.
– Это Альбина, – сказала Лидочка.
– Тогда садись и рассказывай.
Пока Лидочка рассказывала, Александрийский чертил на большом листе бумаги каракули, словно генеалогическое древо.
Он почти не перебивал, и Лидочке снова показалось, что старику приятно участвовать в столь драматических событиях, потому что участие в них наполняет его жизнь и даже продлевает ее.
– Итак, – сказал он, все выслушав и продолжая рисовать, – у нас с вами есть револьвер системы «наган», который, по моему разумению, не имеет никакого отношения к событиям. Не имеет?
– А если Полину убил Алмазов?
– Думаю все же, что он ее не убивал. Если ее вообще кто-нибудь убивал. Зачем, скажите, Алмазову было бросаться с обыском к ней домой?
Тут же Лидочка вспомнила о содержимом кастрюли. Может, пришло время рассказать о ней профессору? Но профессор перебил ход ее мыслей.
– В любом случае револьвер надо будет вернуть владельцу, – сказал Александрийский.
– Кому?
– Алмазову.
– Но мне его дала Альбина.
– Лидочка, что вы говорите! Вы представляете, какими несчастьями не только для Альбины, но и для всех, кто окружает Алмазова, обернется пропажа нагана? А если Альбина намерена пустить его в дело? Нет, нет, мы обязаны возвратить наган владельцу, иначе небо свалится на землю – перепуганный чекист подобен стаду диких буйволов. Интересно, что делают с чекистами, которые теряют револьверы Дзержинского? Наверное, их распинают на Лубянке.
– Но как возвратить? Я же не могу подойти к нему и сказать: вы тут одну штучку потеряли.