Клетка для лжецов
Шрифт:
—А пирожные закончились, —Развел руками лакей, —Поищите в другом зале.
Най плохо помнил, откуда пришел, но в том, что отсюда надо уносить ноги как можно скорее, сомнений не осталось.
Тело не слушалось его, шаги давались тяжелее, чем четыре года назад, в пещере под Последним кораблем, но Най упорно двигался к лестнице, то и дело опираясь о стену, чтобы не потерять равновесие.
—Идолы были у Древних. И они не спасли их от гибели, —Чьи-то слова — Най не отличал тех мужчин по голосам — звучали словно
Вот только лестница оказалась еще большим препятствием, чем та комната. Голова кружилась от дыма, в ушах отдавались голоса тех джентльменов и гул здешних разговоров и музыки, заполнивших людный зал.
Опустившись на одну из верхних ступеней, Най прижался спиной к крепким перилам — благо, они были целиком из дерева и не просвечивались — и вдохнул чистый воздух. С каждым вдохом голова его становилась чуть яснее, и до него наконец дошло, что это было. Наркотик. Он плохо разбирался во всех этих дурманах-стимуляторах-токсинах, но говорить о том, о чем вели речь эти джентльмены, на трезвую голову было невозможно.
Древние, Предел, проповедники, истина… Что это было!?
Мало похоже на научную дискуссию, которую и сам Най не прочь бы был поддержать…
Не успел он подумать о том, что неплохо было бы вернуться к Лоренте, как слух уловил ее голос где-то поблизости, наверняка, под этой самой лестницей.
—Вы и представить не можете, в каком я смятении, —Самозабвенно лепетала она, —Я пойду на все, чтобы помочь ему… Но я даже не знаю, к кому обратиться.
Снова этот спектакль! Ей самой еще не надоело?
—Я не встречала человека более доблестного и благородного, чем Джеймс, —Продолжала она, —Я влюбилась в него до беспамятства.
Най не видел ее собеседников, но по восхищенным вздохам понял, что благодарные уши — высокородные скучающие дамы в годах, которых хлебом не корми, а дай послушать чьи-нибудь плаксивые жалобы. Желательно, любовного содержания…
—Он был блистательным офицером, подавал такие большие надежды… Надо же было этому всему в одночасье разбиться…
Кто-то ожидаемо ахнул.
—Бог мой, не томите! Что же произошло? —Най не был уверен до конца, но голос походил на мадам Коллис. Если она действительно внезапно воспылала интересом к проблемам виолончелистки, то это объясняло, почему Лоренту вновь потянуло на сказки.
—Знаете, когда он получил ранение, и я впервые увидела его… я даже не подумала, что все так обернется, —Лорента говорила с придыханием, так драматично, что у любого доверчивого олуха навернулись бы слезы, —Я не знала человека более стойкого, чем он. Я верила, что все обойдется, и он выкарабкается, но вместо того, чтобы идти на поправку, он стал угасать. Вы видели, какой он гордец — никогда не сознается, но… поверьте, он очень слаб…
От злости Най стиснул
—Вы не представляете, как сильно он исхудал за это время. Думаете, за такого человека я выходила замуж? Вовсе нет — я выходила за первого красавца, широкоплечего и статного. А теперь от него остался только призрак… Я боюсь прикоснуться к нему, чтобы не сломать…
—Несчастный юноша, какое горе! —Воскликнул незнакомый женский голос.
И остальные разразились похожим наигранным нытьем.
Най рывком поднялся на ноги и соскочил с лестницы, пытаясь придать лицу хотя бы подобие спокойствия. На деле в нем сейчас клокотал гнев, сопоставимый по силе разве что с действием наркотического дыма наверху.
Дамы, включая Лоренту, оказавшуюся в центре внимания, действительно расположились возле лестницы, на диване и в креслах. Помимо Марты-Агаты и мадам Эсфье плаксивую историю умирающего мужа действительно слушала Клаудия Коллис и несколько незнакомок преклонных лет.
—Дамы, —Най почти выплюнул это слово, вторгаясь в их идиллию, и все глаза тотчас уставились на него.
Если жалость, липкую и холодную, как грязь, можно было почувствовать, то сейчас Най словно рухнул в нее лицом. Каждая клеточка его тела ощущала, как глазенки этих дам разбирают его по косточкам и мысленно качают головой в знак фальшивого сочувствия.
Четыре года назад он наглотался этой жалости на много лет вперед. Теперь от нее только тошнило.
—Я скажу мужу, что вы будете моими дорогими гостями на завтрашнем вечере, —Не сводя глаз с Ная, сообщила мадам Коллис Лоренте, —Он сделает все, чтобы посодействовать вам.
Лорента сияла. Что ж, сегодня она разыграла партию как по нотам — во всех смыслах этого слова. Наю тоже следовало бы радоваться — как-никак, дело оставалось совсем за малым — но он чувствовал себя уродливой игрушкой, которой воспользовались, а потом выбросили на помойку для пущей драмы.
—С вашего позволения, я похищу мою любезную супругу, —Най протянул девушке руку. Лорента незамедлительно приняла ее, но поднялась с таким изяществом, словно и вправду возомнила себя одной из аристократок.
Ее медлительность раздражала Ная. Как-никак, его гнев требовал срочного выхода, он не мог ждать, пока эта лгунья вдоволь потешит свое самолюбие.
Прошла, кажется, целая вечность, прежде чем они покинули зал и оказались в более-менее тихом помещении. Мимо то и дело сновали слуги, но Най дождался, когда их с Лорентой оставят наедине, и наконец дал волю своим эмоциям:
—Я слышал все, что ты им плела, —Склонившись так близко, как это было возможно, прошипел он, —Кто дал тебе право выставлять мои слабости на всеобщее обозрение!?