Клетка для лжецов
Шрифт:
В кофейне он честно признался ей, что считает ее красивой. Сейчас же понял, что этого слова недостаточно — причем, недостаточно в какой-то оскорбительной степени. Назвать сейчас девушку просто “красивой” у него не повернулся бы язык — настолько она была ослепительна.
Вот, что он имел в виду под зажженной стрелой. Ошибся Най только в одном — все это время целью была не какая-то далекая мишень, а он сам. И сейчас эта стрела угодила в яблочко. И подожгла его с головы до ног.
Он вскочил на ноги, как растерянный мальчишка. Свободные руки беспокойно искали, чем бы себя занять,
—Теперь я готова, —В голосе Лоренты не было прежнего холода, но и эмоциями он не отличался, —Идем?
Ее подведенные глаза были цвета самой непроглядной ночи — или той бездны, в которую Най рисковал рухнуть, если сию же минуту не возьмет себя в руки — щеки розовели нежным, едва различимым на светлой коже румянцем, а волосы отчего-то лежали вокруг головы высоким пышным ореолом.
Сейчас бы он поверил даже в то, что перед ним сама императрица Нео-солнечной системы — более аристократической и утонченной красоты просто не могло существовать на свете.
—Хочешь что-то сказать? —Девушка нахмурила тонкие брови, —Говори.
—Красивое платье, —Вымолвил Най, —Только… ты в нем не замерзнешь?
Взгляд сам коснулся ее обнаженных плеч, тонких и хрупких, как у фарфоровой статуэтки. Лорента неспешно подтянула шелковые перчатки и шагнула к нему:
—Не беспокойся за меня. Мне хватит наглости забрать у тебя этот сюртук.
Не найдясь с ответом, Най лишь пожал плечами и позволил девушке взять себя под руку.
—Надеюсь, наш экипаж уже готов, —Вздохнула она, пока они спускались в вестибюль, —Не хотелось бы испортить о себе впечатление опозданием.
Най почти не слушал ее. Вместо этого он снова и снова прокручивал в голове одни и те же слова. Если он не выпустит их на волю, они сведут его с ума.
Молодой человек на мгновение замер, вынуждая остановиться и Лоренту, что держала его под руку.
—Послушай, я… должен извиниться, —От волнения стало так душно, что Най попытался ослабить воротник рубашки, —Не только за сегодняшнее. На самом деле я… не такой. Я мог говорить что угодно, но я никогда не желал тебе зла. Просто… мне трудно было принять, что я должен работать вместе с человеком, который меня обманывал, но теперь я хочу сказать… давай забудем это. Давай попробуем… что-то изменить. Мы же друг другу не враги, верно?
Лорента внимательно ловила каждое его слово, но стоило ему смолкнуть дольше, чем на секунду, как рука в черной перчатке легла ему на грудь в успокаивающем жесте:
—Най… мы можем опоздать. Мы непременно вернемся к этому разговору, —Заверила она, —Когда у нас будет чуть больше времени.
Ученый чувствовал облегчение и опустошение одновременно. Понурив плечи, он обреченно кивнул, и они продолжили путь как ни в чем не бывало.
Впрочем, Лорента оказалась права — экипаж уже вовсю дожидался их у парадного входа. На улице давным-давно успело стемнеть, и в свете электрических фонарей его лакированная кабина казалась чем-то вроде раритетного транспорта Древних — автомобиля.
Най помог Лоренте с тяжелым, расшитым перьями подолом ее платья, а потом забрался следом, чувствуя,
—Не переживай, у нас все получится, —Он мягко накрыл ее руку своей, —Такой огромный путь проделан…
—Ты когда-нибудь видел ее? —Резко подняла взгляд Лорента, —Клетку?
—Разве что на рисунках. Знаю, это звучит глупо — посвятить жизнь изучению того, что ни разу в глаза не видел, но, наверное, такой уж я дурак…
—А я видела, —Пожала плечами девушка, —И все равно боюсь. Боюсь, что она не примет меня, не узнает во мне свою истинную хозяйку.
До этого момента Най не допускал мысли, что к вещи — пусть даже такой особенной, как эта — можно относиться, как к живому существу.
—Даже люди склонны забывать спустя столько лет, —Печально продолжила Лорента.
—Смотря кого…
—Маленькую трусливую девчонку — уж точно.
—Ты и трусость — понятия несовместимые, —Най попытался усесться поудобнее: сиденья были откровенно жестковаты.
Лорента лишь невесело хмыкнула, чтобы замолчать до самого конца поездки. Най не лез к ней в душу — ему и самому было о чем подумать перед встречей с единственным шансом спасти свою никчемную жизнь.
*
—Не думал, что вы придете, —Дэниел Миспейс широко распахнул перед Вэйлом дверь в непритязательное обиталище “почтенных сынов”.
Пилот не собирался рассыпаться перед ними в любезностях — даже не поприветствовав горе-бунтаря, он протолкнулся в коридор и заглянул в комнату, где пару дней назад познакомился с остальными сынами.
—И все же вы подготовились, —Вэйл развернулся на каблуках и смерил Дэниела взглядом.
Комната за его спиной по прошествии нескольких дней разительно изменилась: огромный стол был полностью свободен, окна плотно зашторены, а фотография “избранных” на стене сменилась гобеленом с изображением герба этой никчемной шарашки — перечеркнутой оборванной розы. Единственное, что давало чуток света — коптящая свеча на тумбочке в углу.
Сам же “проповедник” видимо, решил, что недоверие Вэйла можно вылечить только одним способом — полностью игнорировать его выпады и доказывать серьезность его конторы исключительно делом. Пилот был не против такой тактики, вот только никакого действия она не возымеет при всем желании — причем, лишь по одной чертовски важной причине…
Вэйл не был идиотом.
Он пустился в раздумья, едва выйдя из этой хибары два дня назад — и почти мгновенно отыскал в сладких речах Дэниела и его дружков кучу несостыковок. Они знали об их экспедиции почти все — личность Лоренты, прошлое Вэйла, места, где их нужно будет искать. Наверняка, и болезнь Ная не была для них тайной — как и цель миссии — но кто в таком случае их источник информации? Олафа Оскласа пилот отмел сразу — вот уж кому точно нет никакой выгоды связываться с псевдорелигиозными мятежниками. Гадать по поводу остальных, вроде главы транспортного отдела музея, той пухлой девицы или кого-то еще можно было до бесконечности. Другое дело, что личность доносчика Вэйла интересовала мало.