Клевета
Шрифт:
Она замедлила шаг, сохраняя летаргическую отрешенность на лице, и направилась к своим тюремщикам, уже поджидавшим ее на крепостной стене. Аврора обвила ручонками мать и, озираясь, ворковала, радуясь утреннему солнцу и необычному зрелищу: широко открыв глаза, она показывала пальцем на пролетавших галок, на развевающиеся флаги, на пробегавших мимо людей.
Проходя по стене, Магдален мельком глянула вниз, и у нее чуть не подкосились ноги. Нет, не от страха — она была привычна к виду с высоты с самых малых лет. Она увидела развевающийся штандарт де Жерве, а под ним знакомую фигуру с рыжей шевелюрой!
— Да, да, кузина! Ваши защитники прибыли, чтобы защищать вас, — язвительно приветствовал ее Шарль, прерывая ее мысли. — Я вижу, к вам вернулось ваше обычное жизнелюбие. Это очень кстати, поскольку у нас будет для вас маленькое поручение.
Радость Магдален мгновенно исчезла. Она прекрасно понимала, что ее мерзкие родственники просто так не отпустят ее из своих когтей.
— Подойдите к парапету, чтобы вас видели те, кто внизу, они это заслужили. Пусть убедятся, что вы живы и здоровы, — Бертран уже стоял у края стены. — Нет-нет, ребенка оставьте, это опасно.
Прежде чем Магдален успела что-то сообразить, руки кузена Филиппа подхватили Аврору, а ее кто-то поднял под локти и поставил к парапету.
Гай тут же увидел Магдален, и, несмотря на разделявшее их расстояние, они почувствовали свое единство. Ее волосы были подобраны простым деревянным ободком, и ветер трепал каштановые кудри.
— Магдален! — не сдержавшись закричал Эдмунд, но сильный порыв ветра унес его крик.
— Она в порядке? — беспокойно спросил он Гая.
— Полагаю, что да, — спокойно ответил тот, поворачиваясь к Эдмунду, но лоб Гая прорезала глубокая морщина: он почувствовал, что Магдален чем-то встревожена, и эта тревога тут же передалась ему.
— Теперь можете спуститься вниз, — тем временем приказал Бертран.
Магдален с облегчением отошла от края и протянула руки, чтобы взять Аврору, но Филипп не отдал ее.
— Отдайте ребенка! — закричала она, чувствуя, как ее вновь охватывает панический ужас.
— Нет! Сначала вам придется выполнить наше поручение, — сказал Бертран. — Если вы с ним справитесь, мы вернем вам ребенка.
— Что это значит? — теперь она испытывала страх даже больший, чем в подземелье. У нее вырвался стон, и она потянулась к ребенку.
— Шарль сейчас все объяснит.
Тонкие губы сложились в презрительную улыбку.
— Мы выпустим вас к вашему мужу и любовнику, а вы, миледи, пригласите их в крепость для переговоров. Как только они проедут через ворота, мы отдадим ребенка. Ну, а если вы откажетесь…
Шарль небрежно ущипнул ребенка за щечку.
— Если вы откажетесь или они не приедут, девочка умрет… Один удар копьем, и вы, мадам, можете отлавливать ее тело во рве.
— Нет! Вы не можете!.. — твердила Магдален, хотя прекрасно знала, что они-то как раз способны
— Приведи их в крепость, — повторил Шарль.
— Но вы же их убьете!
— А иначе мы убьем твоего ребенка. Выбирай!
До сих пор Магдален удавалось балансировать на тонкой веревочке, перекинутой через пропасть, но теперь уж ей не отвертеться.
— Но как я это сделаю? — еле вымолвила она, так как трудно было дышать и сердце бешено колотилось.
Шарль пожал плечами.
— Моя дорогая кузина, это уж вам решать. Вы знаете этих людей лучше, чем мы, а потому не нам советовать, какие ваши доводы будут для них самыми убедительными. А теперь пошли!
Они цепочкой спустились с крепостной стены. Внизу их поджидала сестра Тереза. Она не выразила никакого удивления и приняла ребенка.
— Не спускай с ребенка глаз, — грозно приказал Бертран. — Матери этой малышки будет сейчас не до дочери.
Магдален с отчаянием смотрела, как сестра с ребенком на руках скрылась в башне. Если бы она могла спасти всех их ценой собственной жизни, она не сомневалась бы ни минуты! Но ей не оставили такого выбора. Ей предлагали заманить в крепость на верную смерть Эдмунда и Гая. Она должна была прийти к ним с улыбкой и ясными глазами — и они сделают все, что она скажет. Что же, погубить под видом любви — это отлично удавалось ее матери!
Не говоря больше ни слова, она направилась к воротам крепости.
— В вашем распоряжении только час, кузина, — мягко произнес Шарль, но ей показалось, будто ножом ударили в спину. Магдален вышла боковыми воротами на специально для нее опущенный мост, ощущая на себе взгляды лучников на стенах, а еще она знала — глаза де Боргаров наблюдают за каждым ее шагом.
Гай и Эдмунд спешились и ждали ее по ту сторону рва. Они не проронили ни слова, когда она приблизилась. Боже! Как нужны ей были сейчас горячие объятия Гая! Но Магдален, пройдя через мост, остановилась — бледная, опустив руки вдоль тела.
— Что они с тобой сделали? — глухо спросил Гай.
— Об этом потом. Я здесь для того, чтобы привести вас в крепость. В противном случае они обещали убить нашего ребенка, — просто сказала она, не способная сейчас говорить ничего, кроме правды.
Гай взглянул вверх, туда, откуда за ними наблюдали.
— Пойдем со мной. — Приказ был краток, но за этими словами чувствовалась сметающая все на своем пути ярость. — И ты, Эдмунд, тоже!
Они прошли в тень ближайшей городской улочки. Там Гай обернулся и по глазам Магдален сразу понял, что сейчас она нуждается не в муже и не в любовнике, а в человеке, который защитит ее. И он шагнул ей навстречу и раскрыл объятия:
— Иди ко мне, душа моя!
Магдален упала ему на грудь, и глухие рыдания сотрясли ее тело. Гай ласково гладил ее по волосам, успокаивая, как маленькую девочку. И в первый раз со времени их ночного свидания в часовне она позволила себе расслабиться, дать выход страху и со всхлипываниями, сбиваясь, стала рассказывать обо всем, что ей пришлось пережить в крепости. Эдмунд с ужасом слушал ее, и чувство ревности даже не шевельнулось в нем. Ему только было очень тяжело от сознания того, что он не тот человек, который может ей сейчас помочь.