Клевета
Шрифт:
Бертран, прищурившись, взглянул на него и покачал головой.
— Этот парень живуч, как кошка!
Широким шагом он вышел во внутренний двор крепости и поднялся на стену.
— Пусть сообщат о своих требованиях и скажут, кто они такие!
Можно было подумать, что он ничего не знал и не понимал.
Герольд де Боргаров протрубил запрос и через минуту со стороны осаждающих к подъемному мосту подскакал герольд де Бресса. Его голос далеко разнесся в утреннем воздухе:
— Лорд де Бресс находится здесь, чтобы защитить свою супругу,
Бертран взял из рук пажа драгоценную чашу с вином, и, прежде чем ответить, осушил ее до дна.
— Передай, что через час мы дадим ответ.
Герольд поскакал обратно, а Бертран спустился со стены.
— Пошли! — приказал он сыновьям и племяннику, ждавшим его во дворе. — Надо посоветоваться.
Они направились в бастионную комнату, где лучи утреннего солнца играли пылинками и падали, как удары кинжала, на изрубленный дубовый стол. Вошли пажи с кувшинами вина, но их тут же вытолкали за двери.
— Ну, — глаза Бертрана сверкали от гнева. — Я жду объяснений.
Все взоры обратились к Шарлю д'Ориаку. Он по-прежнему был бледен, но твердо и упрямо сжимал губы.
— Кажется, я допустил промашку, — произнес он медленно.
— И опять дело в женщине. Если бы мы доверили все организовать Жерару…
Жерар невольно ухмыльнулся, с удовольствием взирая на двоюродного братца.
— На это раз он от меня не уйдет, — повторил Шарль.
— Ну, конечно, язвительно улыбнулся Марк. — Ты скорее спалишь эту крепость, чем отдашь Магдален Ланкастерскую ее мужу.
— Это дело чести! — выпалил Шарль. — На этот раз я не допущу промашки.
— Ты что-то можешь предложить? — неожиданно добродушно спросил Бертран, казалось, перепалка доставляла ему некоторое удовольствие. Он налил себе вина. — Итак, у ворот крепости целое войско, и от нас требуют женщину и ребенка…
— С ними Дюран, — вставил Филипп. — Вот что особенно любопытно.
— Это как раз совершенно нелюбопытно, — сказал Бертран. — У этого бандита отменный нюх на выгодную работу, а кто платит, ему совершенно безразлично.
— В состоянии мы выдержать осаду или нет? — спросил Жерар.
— Нам чертовски повезло, что мы все собрались здесь вместе. Это значит, что никто не придет к нам с подмогой. Отлично оснащены для осады, — добавил Филипп.
— А у Дюрана нет проблем с людьми. Численное превосходство на их стороне, мы, в лучшем случае, сможем нанести им серьезные потери.
— Осады не будет, — эти слова принадлежали Шарлю. Он небрежно налил себе вина и обратился к дяде. — Мы используем женщину. Это будет началом ее службы нашему семейству.
Он улыбнулся.
— Она своими руками погубит и мужа, и любовника.
— Ты полагаешь, что она уже сломлена и готова подчиниться нам?
Бертран приподнял брови.
— Ты рассчитываешь, что она пойдет на то, чтобы
Он покачал головой.
— Ты слишком самоуверен, друг мой! Просто ты не хочешь признать своей вины.
Но Шарль продолжал улыбаться.
— Вы позабыли о ребенке. Если на карту будет поставлена жизнь ребенка, она предаст кого угодно, — он гордо вскинул голову. — Не понимаю, как я не додумался до этого раньше?
— Нет, ребенок нам еще понадобится, — возразил Марк, — он залог того, что имение де Брессов однажды отойдет к нам.
— Именно по этой причине я не брал раньше в расчет этот вариант, — согласился Шарль. — Но сейчас мы можем сразу убить двух зайцев.
— Продолжай, — кивнул головой Бертран.
— Мы выпустим ее с тем, чтобы она привела их в крепость для переговоров. Как она это сделает — ее дело; но она будет знать, что в противном случае ребенок умрет… Зная это, она своего добьется.
Последние слова он произнес особенно убежденно.
— Я видел ее с ребенком, — пояснил он. — А теперь, я полагаю, нужно как можно быстрей объяснить нашей родственнице, что от нее потребуется.
Магдален слышала рев рогов, однако увидеть ничего не могла: слишком высоко было расположено окно. Но сердце отчаянно застучало и в душу закралась смутная надежда, хотя на что она надеялась, Магдален сама себе не сумела бы объяснить. Просто если крепость в осаде, значит хоть на какое-то время ее, возможно, оставят в покое.
Появилась Тереза, на лице ее Магдален впервые заметила озабоченное выражение, но это длилось лишь мгновение.
— Одевайся и поживее, нам нужно идти, — бросила она. — Ты и ребенок выйдите на крепостную стену.
Магдален ничего не ответила. Ей пришло в голову, что не грех воспользоваться вчерашним приемом, тем более, что он отлично себя оправдал. Оставаясь неподвижной, она позволила себя одеть, размышляя о том, что открытое неповиновение стоит приберечь на крайний случай. Ей дали в руки завернутую в одеяльце Аврору, Магдален вяло подчинилась и как тень последовала за сестрой Терезой. Мысль о том, что сейчас она выйдет на свежий воздух, наполняла ее радостью, и ей стоило немалых усилий сохранять прежнее выражение лица. Во внутреннем дворе она, исхитрившись, подняла на мгновение голову и увидела реющий на донжоне штандарт де Боргаров рядом со штандартом французских королей. Кто же осмелился бросить вызов столь могущественному роду?
Ее дядя и двоюродные братья стояли у парапета. Вокруг бегали лучники, арбалетчики, скрипели колесиками, заряжая свои боевые орудия, слуги таскали ведра с водой, чтобы, если понадобится, тушить пожары и мешать врагу устроить дымовую завесу.
Теперь Магдален смотрела на все эти приготовления взглядом знатока: не так давно ей самой пришлось заниматься обороной собственного замка. Но все-таки кто же рискнул идти на штурм неприступных Каркассонских твердынь? Неужели? Луч отчаянной надежды озарил ее сознание.