Клин клином
Шрифт:
— Что ты натворила! — заявил он безо всяких предисловий. — Совсем ума лишилась? Всего можно от тебя ожидать, но такого!..
Йеху! Боевой конь подо мной встрепенулся, заслышав желанный зов трубы.
— Золотой мой, драгоценный! — возопила я. — Выкладывай скорее все, что знаешь!
— Много чего знаю, есть у меня кой-какие полезные знакомства. Ну зачем ты учинила эту адскую заварушку!
— Сокровище моё, вовсе не я. Настолько не я, что даже не понимаю, что происходит. Может, хоть ты мне растолкуешь?
— Предпочитаю послушать
Да хоть на край света, пусть мне только там объяснят, где собака зарыта. Ещё не было часу, а я уже изнывала от нетерпения на первом этаже “Бристоля”. Но вот появился мой добрый знакомый, смерил меня жалостливым взглядом и покачал головой.
— У тебя случайно нет горячки? — с участием спросил он. — Галлюцинациями не страдаешь? Как насчёт других тревожных симптомов? Откровенно говоря, состояние твоего рассудка серьёзно меня беспокоит.
— Перестань паясничать. Садись и выкладывай.
— Что именно?
— Все, что знаешь. Может, ты случайно знаешь и некую даму, от которой мне ехиднейшим тоном передали привет. — И я назвала фамилию.
Мой добрый знакомый бросил на меня уклончивый взгляд.
— Случайно знаю, — с расстановкой сказал он и помолчал.
Я ждала, сгорая от любопытства. Он потянулся за сигаретой, не спеша закурил и наконец изволил подать голос.
— Надеюсь, ты хоть в курсе, кем был отец той дамы?
— Ах, она, значит, его дочка? Я так и думала, но это мне ничего не объясняет. Что у нас может быть общего?
Приятель снова смерил меня странным взглядом.
— Я тебе расскажу то, что мне известно, а уж остальное сама додумывай. Я знал эту особу ещё в девическую её пору. Очень даже хорошо знал.
Он снова умолк и отсутствующим взором засмотрелся куда-то вдаль. Не глядя на меня, наконец приступил к своему рассказу. Излагал мне биографию этой дамы, а я безмолвно внимала ему, и мрак неизвестности, клубившийся вокруг злосчастного недоразумения, начинал понемногу рассеиваться. Да, у гениальной моей подруги оказался дар ясновидения: все-таки женщина там сидела… Две разбитых семьи, причём разбитых с громким скандалом… Многолетняя связь.., известный сердцеед, профессионал высокого полёта.., ну и даме тоже палец в рот не клади…
— Какого шута ты встряла в их роман? — закончил он с укоризной. — На кой тебе нужно было? Эта связь медленно, но верно продвигается к законному венцу, а ты влезла в самую серёдку.
— Дорогой мой, я ведь ни сном ни духом, — уныло сказала я. — Вот послушай, как все выглядело с противной стороны, то бишь с моей. Вообще-то он сам виноват, нечего было так по-идиотски врать, но, откровенно говоря, я бы охотно извинилась за свои шутки. Слушай же…
Чем дальше я продвигалась в своём повествовании, тем больше мой приятель спадал с лица. Иногда с уст его срывался стон отчаяния.
— А знаешь, ты в самом деле опасна для окружения, — сказал он наконец. — Не дай бог нарваться на приступ твоего чувства
— Извинюсь, не извинюсь — это дела не меняет, все равно он вёл себя по-идиотски, — упорствовала я.
— Уверяю тебя, на его месте я повёл бы себя точно так же. Пойми, он же не знал, какой ты у нас уникум.
Да, это правда. Наверное, ко мне надо привыкнуть, на людей малознакомых я произвожу чересчур сильное впечатление. Кому придёт в голову, что на тайну я могу клюнуть скорее и охотней, чем на мужчину?
Какое-то время мы сидели молча. Я курила сигарету и рассеянно провожала взглядом входящих и выходящих. Вдруг мелькнула высокая темноволосая фигура в сером костюме. Не успела я ахнуть, как увидела лицо. К счастью, совсем незнакомое. Я обернулась к своему приятелю, собираясь что-то ему сказать, и встретилась с его изумлённым взглядом.
— Нервы у тебя железные, — почему-то хмыкнул он с одобрением.
— О чем ты?
— Ну как же! Увидела вдруг этого типа — и глазом не моргнула.
— Какого типа? Того, что вошёл? Я его не знаю, зачем мне моргать?
Мой приятель пристально и даже с какой-то тревогой уставился на меня.
— Все шутишь? О ком мы сейчас говорили, как не о нем? А ещё утверждаешь, что виделась с ним.
— С кем? С этим? Но это же не он!
— Как не он? Тот самый, пан… — и он назвал имя и фамилию. — Да я с ним лично знаком.
Какое-то мгновение мне казалось, что сейчас меня хватит удар. Сомнений нет, кто-то тут сошёл с ума, не исключено, что именно я. Оглянувшись на подсевшего за соседний столик типа, я снова беспомощно вылупилась на приятеля. Видать, в глазах у меня застыла такая невыразимая оторопь, адекватная, надо сказать, состоянию моей души, что лицо у него стало приобретать за компанию родственное выражение.
— Женщина, опомнись! — наконец воззвал он в гневе. — О ком ты мне сейчас все уши прожужжала?
— Погоди, погоди, — слабым голосом пробормотала я. — Ты уверен, что это тот самый? С такой фамилией? Диктор Польского Радио? Ты уверен?
— Как и в том, что я не чайник. Неоднократно видел его живьём.
— Царица небесная, смилуйся!
Я сидела в полном трансе, а мой приятель наблюдал за мной со все большей тревогой. В голове у меня царили содом и гоморра. Нет, такого быть не может, не верю!
Ничего не соображая, не заботясь о приличиях, я сорвалась с места, бросилась к сидевшему по соседству высокому симпатичному брюнету и застыла над ним как статуя, безмолвно пожирая глазами. На мне, надо сказать, был лучший мой костюм, причёска и грим вполне ему соответствовали, словом, все было при мне, разве что на лице не хватало выражения умственной полноценности. Тем не менее брюнет, завидев меня, невольно привстал.
— Извините меня ради бога, — надрывно простонала я, — но скажите мне, это вы — пан… — и я назвала фамилию.