Клин клином
Шрифт:
— Может быть, вы боитесь, что я потребую с вас гонорар?
Ответ был пространный и столь же изощрённый, сколь и пакостный. В конце его снова зациклило на милиции. Пришлось дать ему передышку, а тем временем позвонить сразу в два милицейских пункта. Коротко изложив суть проблемы, я поинтересовалась, с какого по счёту звонка я вступаю в конфликт с уголовным законодательством. Удостоверившись, что кое-какой резерв ещё есть, я снова набрала его номер, — Чего вам ещё?
— Хотела спросить, в которое из отделений милиции вы
Минута молчания, тяжёлый вздох и наконец ответ:
— Ну, тогда уж только Творки остались. И снова отбой. Я от души за него порадовалась: наконец-то к человеку вернулось чувство юмора, а то нехорошо получается: я всласть развлекаюсь, а он как на похоронах. Сейчас самое главное — не разочаровать его, поддержать тонус — он, конечно, настроился на очередной звонок, уже небось и звукозапись подключает. Дав ему несколько минут форы, я взялась за трубку.
— А чего вы, собственно, боитесь? — с любопытством спросила я. — Почему…
— У вас в голове не все дома, — прервал он меня, не слушая. — Милиция вам уже звонила, или одного раза мало?
У этого человека удивительный дар поражать своими ответами. Никакая милиция мне не звонила, это я звонила в милицию. Совсем у него в голове все перемешалось. Фу-ты пропасть… а вдруг он по ошибке напустил милицию на какое-нибудь невинное существо?
— Постойте! — взвизгнула я. — Ради бога, на кого это вы напустили свою милицию? Ко мне никто не звонил!
— Как бы вам не пожалеть о своём бесчинстве. Учтите, это уже пятый звонок.
— Нет, простите, шестой, — уточнила я для порядка.
— Даже шестой. Вы лишаете меня покоя в моем же собственном доме, самым бессовестным образом. Это преступление…
— Да что вас заело на этом преступлении…
— ..отравляете жизнь…
— Дадите вы мне хоть слово сказать? Я вам ясно говорю…
— ..ответите перед законом…
Мы уже голосили хором, поскольку он даже не слушал моих ответов. Смысла в такой беседе было мало. Я перезвонила в седьмой раз.
— У меня эти наши словопрения уже из ушей лезут, — раздражённо сказала я. — Ничего не пойму, все время такое ощущение, что разговариваю не с вами, а с кем-то совсем другим. Ответьте мне на один вопрос, а потом можете хоть застрелиться.
— Я, по-моему, ясно сказал — ничего отвечать не буду. С такими особами, как вы, знакомств не завожу и заводить не собираюсь. Наглая шантажистка…
— Повторяетесь…
— Шантажируете меня своими звонками, грозитесь телефон оборвать, если я с вами не поговорю…
— Плевать мне на разговор, ответьте только на один вопрос…
— ..а это и есть шантаж, и вы понесёте за него заслуженное наказание. Поплатитесь и лично, и по месту службы…
— У меня по месту службы столько забот, что одной меньше, одной больше…
— ..последствия для вас будут самыми неприятными…
Мы
— Ну вот, кассета кончилась, отключаюсь. Благодарю вас.
Этой магнитофонной записью он несказанно меня потешил. Оставалось и мне закруглить нашу беседу на такой же умиротворяющей ноте, да и не грех бы попрощаться. Позвонив в восьмой раз, я томно, с чувством прощебетала:
— Мне ничего от вас не надо, лишь бы напоследок, ещё хоть раз в жизни, услышать ваш голос…
— И это все?
— Да… — умильно выдохнула я в трубку и, бросив её на рычаг, дала волю разбиравшему меня смеху, после чего со спокойной душой пошла спать.
На следующий день, ближе к вечеру, раздался звонок.
— Слушаю вас, — отозвалась я.
— Довожу до вашего сведения, что теперь вы можете названивать мне хоть до самого Судного дня. У меня отныне другой номер. А вашей самодеятельностью уже занялась милиция.
Только я хотела сказать, что сейчас умру от страха, как он отключился. На всякий случай я разузнала, как обстоят дела со сменой телефонных номеров, выяснила, что скорей всего он не соврал, и на том успокоилась. Поздно вечером он снова позвонил. Видать, этот человек жить без меня не может…
— Напоминаю вам, что номер свой я поменял и теперь застрахован от ваших посягательств.
Я устроилась поудобней у телефона, закурила сигарету и сказала:
— Очень мило с вашей стороны, что вы решили рассекретиться, наконец-то я слышу нормальную человеческую речь.
— Да, теперь можно себе позволить. Мы с вами сейчас в равном положении, я защищён от вашей беспардонности.
— Что вы называете равным положением? То, что вы знаете обо мне все, а я о вас ничего? Вы серьёзно?
— Отныне я для вас недосягаем. Так знайте же, сейчас я дома, наслаждаюсь покоем и вы меня своими звонками не достанете…
Я чуть было не ляпнула, что в таком случае мне ничего не остаётся, как приехать к нему, но вовремя прикусила язык.
— Раз уж вы в благодушном настроении и даже снизошли до беседы, скажите тогда на милость, что все это значит? Вы меня с кем-то перепутали?
— Ни с кем я вас не перепутал, хватит прикидываться невинной овечкой. Просто знать вас не желаю, и не надейтесь на свою настырность. Ничего вам от меня не светит. К счастью, я вовремя понял, что вы за штучка, и успел дать задний ход. Я уже не раз напарывался на дамочек такого пошиба, потому-то и закрыл свой номер телефона… И на вас, поверьте, найду управу.