Клиника Сперанского
Шрифт:
Между тем Налейкин с Фадеевым, которого он дружески обнял за плечи, направились к дверям. У порога уже Налейкин сказал, не оборачиваясь:
Зайди с сегодняшним материалом. А то уйдешь, понимаешь...
Скрылись за дверью, погундосили о чем-то в коридоре, потом разошлись: один грузно потопал в свой кабинет, другой в сопровождении холуев на улицу.
– Так мне куда - в понедельник-то?
– высунувшись в окно, спросил Кислов.
– Телефон есть?
– усмехнулся Фадеев.
– В воскресенье
Погрузился со своими мордоворотами в голубой джип и укатил. Сколько же у него этих джипов? Вот и голубой появился.
Поторчав малость у окна, откуда веяло легким ветерком, Кислов отправился к Налейкину.
С этим хитрецом всё было ясно: никакого "сегодняшнего материала", с которым Филиппыч просил зайти, у Кислова не было, а была очередная текучка, могущая закончиться и сегодня, и завтра, и послезавтра.
– Ну, заходи, беженец, - сказал Налейкин.
Кислов подсел к столу.
– С Гордеичем это ты здорово придумал, - похвалил Налейкин, - но учти - чекист никогда не работает один. Нужна подстраховка, парень, иначе запросто накроешься бардовой шляпой, и не заметишь как. Фадеев у нас давно на крючке, наш человек в его гадюшнике ох как нужен. Поэтому с заявлением не было проблем. Заметил?
– То-то я удивился, - сказал Кислов.
– Только позвольте спросить, Юрий Филиппович, у кого это у вас Фадеев на крючке? У вас с Загрицыным?
– А чем плох Загрицын?
– Да как-то мы с ним не сработались. Вы же знаете.
– Комитет сам по себе организация нужная, - произнес Налейкин.
– Но порой в силу неограниченных прав на отдельных местах в отдельных случаях эту организацию заносит. Поэтому и над ней нужен контроль. А ты думаешь - я просто так из столицы усвистал? Занесся, понимаешь, потому и усвистал. Теперь вот контролирую, чтоб никто моей ошибки не повторил. Понял, малёк?
– Я не малёк, - ответил Кислов, впрочем ответил несколько озадаченно.
Как-то всё оно поворачивалось неожиданной стороной.
Глава 26. Пятница. Может, сам упал?
Ах, Чертаново, Чертаново. Как дождь, грязь, обязательно занесет в Чертаново, где своей грязи по уши.
Не сказать, что Новиков был сильно пьяным, против этого существовали прекрасные таблетки, просто излишек алкоголя, пусть и нейтрализованный, вносил дисгармонию. Будто в смокинге и босиком.
Впрочем, длинная дорога к Моллюскову, особенно продуваемая всеми ветрами автобусная остановка, окончательно выветрили остатки алкоголя. Перед дверью Новиков сунул в пасть подушечку "Орбита", вслед за чем позвонил.
Дверь открыл какой-то парень с широченными плечами и тут же цоп за руку. Дернул на себя, так что Новиков не вошел, а влетел в квартиру.
–
– спросил мужской голос, не моллюсковский.
Тотчас из спальни, которая вчера был закрыта, выглянула мрачная отрешенная встрепанная женщина в домашнем халате и уставилась на Новикова. Под глазами синяки, вертикальные глубокие морщины по углам ярко накрашенных губ, которые мгновенно выдают возраст. Страшна, что и говорить.
– А это мы у него спросим, - ответил широкоплечий и скомандовал: - Вперёд.
Показал пальцем - куда вперёд. Новиков послушно пошел в гостиную.
Здесь за столом сидел второй человек, чуть старше первого и явно слабее, но с очень уверенным взглядом. Наверняка начальник.
Спросил бесцеремонно: "Кто таков?"
Сесть не предложил. Перед ним на столе веером лежали бумаги, видать что-то писал.
Какие-нибудь менты-оперативники, этим можно смело лапшу вешать.
– Следователь Сергеев, - ответил Новиков.
– Что вы тут, ребята, делаете?
– Документы, - потребовал малохольный начальник.
Широкоплечий ткнул кулаком в плечо, чтобы думал пошустрее. Здоровый, гад.
– Не пихайтесь, - вежливо попросил Новиков, передавая удостоверение.
– Не рановато ли, следователь Сергеев?
– спросил малохольный с издевкой.
– Дело еще не открыто, а вы уже тут.
Внимательно обследовал фотографию, печать, прочие неприметные новичку, но ясные опытному взгляду атрибуты.
– О чем это говорит?
– продолжал малохольный, пряча удостоверение в висевший на спинке стула пиджак.
– Это говорит о том, что некто, который выдает себя за следователя Сергеева, здесь уже побывал ранее, наследил, а теперь хочет те, прошлые следы, маскирнуть под сегодняшние.
– Логично, - согласился Новиков, потихоньку передвигаясь к стене, чтобы не иметь широкоплечего за спиной.
– Вчера я приходил по долгу службы к Николаю Карповичу Моллюскову. И что тут такого? В каком смысле наследил?
– Что и требовалось доказать, - сказал малохольный, вписывая что-то в наполовину заполненный лист.
– Значит, вчера именно вы посещали Николая Карпович Моллюскова. А чем же вы его, бедняжку, отоварили, что у него, родимого, кровь из ушей пошла? Вся кухня, простите, в кровищи.
– Стоять!
– заорал вдруг широкоплечий, заметив несанкционированное передвижение Новикова.
Вновь хотел цапнуть Андрея за руку, но не тут-то было - попался на какой-то незнакомый, внешне неприметный прием, от которого полетел в стол, снеся по дороге со стула своего начальника. Запутался в стуле и начальнике, задергался, зашипел, вскочил на ноги и тут же получил кинжальный удар в солнечное сплетение, отчего сник и скрючился на полу, едва переводя дыхание.