Клиника в роще
Шрифт:
– Ну почему же… – Вера улыбнулась. – А вы…
– Кстати, у вас очень красивое пальто, – сказал Антон, обежав быстрым, цепким взглядом фигуру Веры.
– Что вы, оно очень старое, – возразила Вера, чуть смутившись. – Обычно на пикник надевают что попроще, а тут… Я не думала, что здесь все будут такие нарядные.
Сташевский покосился на суетящихся возле костра коллег, усмехнулся, потом слегка наклонился к Вере и тихо проговорил ей на ухо:
– Уверяю вас, вы выглядите эффектнее, чем все они, вместе взятые. В отличие
Вера улыбнулась:
– Говорите-говорите, мне так приятно вас слушать.
На самом деле слушать вертлявого лиса Вере не доставляло никакого удовольствия. Непонятно почему, но с самого момента своего появления он стал раздражать девушку. Было в нем что-то неприятное – в манере, в голосе, в каком-то непонятном подтексте, который молодой человек, казалось, вкладывал в каждое слово.
Сташевский, ободренный словами Веры, широко улыбнулся и хотел еще что-то сказать, но тут к Вере с пластиковым стаканчиком в руке подошел Тенишев. Вера обрадовалась появлению мужа.
– Познакомьтесь – мой муж Алексей! – представила она.
Сташевский окинул Алексея таким же быстрым цепким взглядом и сказал:
– Очень приятно! – затем протянул Тенишеву худую, влажную ладонь и назвал свое имя. – А мы как раз говорили о том, что ваша жена тут – самая стильная и красивая.
– Да, – согласился Алексей. – Мне повезло.
– Будь у меня такая жена, я бы ни за что не позволил ей работать, – заявил Сташевский. – Запер бы ее дома и одевал в шелка и меха. Даже посуду бы ей мыть не позволил.
Вера покосилась на мужа – на лице того не дрогнул ни один мускул.
– А вы, простите, кем работаете? – осведомился Сташевский.
– Я художник, – ответил Алексей.
Молодой врач вскинул брови и удивленно улыбнулся:
– И что, этим можно заработать на жизнь?
– Можно, если постараться. – Алексей отхлебнул из стаканчика и добавил невозмутимо: – И если повезет.
– Не сомневаюсь, что вы стараетесь, – с улыбочкой проговорил Сташевский. – Но везет ли вам?
Вера заметила, что по лицу мужа пробежала тень. Тенишев хотел ответить, но она, опасаясь, как бы Алексей не сорвался, не дала ему раскрыть рот. Быстро спросила у Сташевского:
– Вы давно работаете в клинике?
– Нет, не очень, – ответил тот. Задумался на секунду и добавил: – Года полтора, не больше.
– И как вам ваша работа?
– Ну… – Сташевский пожал тощими плечами. – Мне кажется, клиника слишком много внимания уделяет исследовательской работе. А по-моему, нужно делать упор на лечебный процесс. Получать деньги с богатых пациентов выгоднее, чем клянчить у фондов гранты на исследования. И вообще, лечить психов – дело неблагодарное. Если вы спросите меня, то я вам прямо скажу: вылечить психопата невозможно. Вы выпустите его из клиники, а через полгода, максимум через год, у него снова поедет крыша. И хорошо еще, если он никого не убьет! Будь я на месте Черневицкого,
Он вдруг остановился, будто потерял нить своих рассуждений, и нерешительно взглянул сперва на Веру, затем на Алексея. Потом улыбнулся как-то странно – робко и в то же время двусмысленно – и, поднеся к губам стакан, отпил небольшой глоток.
– Дружище, – заговорил тогда Алексей, – а может, вам вообще сменить работу?
– Что? – не понял Сташевский.
– Я говорю: может быть, вам переквалифицироваться в управдомы? Такому энергичному парню, как вы, там будет самое место.
Несколько секунд Сташевский изумленно смотрел на Тенишева, потом вдруг улыбнулся и кивнул:
– А, я понял: это шутка!
Сташевский допил стакан и поставил его на столик. Затем, достав из кармана куртки шелковый платок, тщательно вытер губы, после чего с улыбкой взглянул на Тенишева:
– Алексей, могу я задать вам пикантный вопрос?
– Валяйте, – разрешил тот.
– Я где-то читал, что художники для того, чтобы писать хорошие картины, должны постоянно себя чем-нибудь стимулировать. Ну там алкоголь, наркотики… Как с этим у вас?
– Вы хотите знать, есть ли у меня стимул? – Алексей улыбнулся и обнял Веру за талию. – Вот мой стимул, – сказал он и нежно поцеловал жену в щеку. – Устраивает вас такой ответ?
– Вполне, – кивнул Сташевский. – Будь у меня такой стимул, я бы тоже стал художником. – Молодой человек хихикнул и лукаво добавил: – Тем более что Вера имеет допуск к лекарствам. О, а вот и Катя Шевердук! Договорим позже, ладно?
И он двинулся к мангалу, возле которого в окружении мужчин стояла девушка в белой меховой шубке, с черными волосами, стриженными а-ля Мирей Матье.
Тенишев проводил его хмурым взглядом, потом повернулся к Вере и небрежно осведомился:
– У вас в клинике все такие придурки?
– Угу, – кивнула она. – Хочешь, и тебя возьмем? На полставки?
– Спасибо, мне и своего дурдома хватает. Слушай, пойдем прогуляемся, а?
– Вообще-то я хотела поговорить с заведующим.
– Ну, как хочешь, – он взглянул на брюнетку, кокетничающую у мангала со всеми мужчинами сразу, и вдруг спросил: – Слушай, а кто она такая, Катя Шевердук? Дочка твоего наставника?
Вера посмотрела на юную красотку и покачала головой:
– Не-а. Жена.
– Жена-а? – удивленно протянул Алексей.
– Угу. Завидуешь?
Тенишев дернул плечом:
– Она не в моем вкусе.
– Почему?
– Слишком молода. А я люблю женщин пожилых.
– Таких, как я?
– Точно.
Вера улыбнулась:
– Спасибо за комплимент. Ладно, ты тут поглазей на дам, а я пойду поговорю с Черневицким.
– Я с тобой, – неожиданно сказал Алексей. И, наткнувшись на удивленный взгляд жены, с усмешкой пояснил: – Люблю умные разговоры. У тебя ведь нет от меня секретов?
– До сих пор не было.