Клинок предателя
Шрифт:
— Фалькио, еда остынет! — Голос Алины вырвал меня из дремоты.
— Сколько?.. — настороженно спросил я.
— Почти час. Я подумала, что лучше дать вам поспать. Вы так удобно устроились и больше не собирались убивать любого, кто следующим войдет в дверь. В какой–то миг я даже перестала вас узнавать.
— Очень смешно.
— Хватить разговаривать, — сказала Лета. — Ешьте.
Я ожидал увидеть обычную похлебку, но передо мной стояла пища, не привычная для бедняков. Жареный картофель, зелень, свежий хлеб, масло цвета янтаря, которое так любят в Рижу.
— Святые угодники, — рассмеялся Раджер, — да вы, похоже, готовы в одиночку расправиться с мясом, которое приготовила Лета! Давайте выпьем. — Он вытащил из буфета стакан и налил в него желтоватый напиток.
Я взял стакан — мужчина смотрел на меня с таким ожиданием, что я даже заколебался.
Лета заметила это и отложила нож, которым разделывала утку.
— За любовь предков! — Она взяла второй стакан, наполнила его из той же бутыли и отпила. — Видите? Я не умерла. Это просто лимонный сок, настоянный на корне цина, бодрящий напиток.
— Тогда за ваше здоровье! — сказал я, выдохнул и с благодарностью выпил.
— Хорошо, хватит глупостей, — твердо сказала Лета. — Давайте поедим.
Пока она раскладывала еду по тарелкам, я понял, что корень цина помог мне проснуться. Святые угодники, руки мои совсем затекли — на самом деле все тело затекло. И я старался не думать, что произойдет потом, когда я уйду из дома аптекаря.
— Маттея скоро вернется? — спросила Алина с набитым ртом.
— Наверное, через несколько часов, — ответила Лета.
Я почти не слушал разговора, очарованный жареной уткой на тарелке.
— Очень вкусно, — похвалил я.
Алина кивнула, улыбаясь, по подбородку ее тек утиный жир. Она не слишком походила на девушку из благородной семьи, но уже и не была тем отчаявшимся существом, готовым расстаться с жизнью. Святой Кавейл, чего стоит мой клинок, если он несет так мало добра этому миру?
— Рада, что мы нашли вас, — сказала Лета. — Искали–искали, а потом раз — и вы прямо перед …
— Лета, — прервал ее Раджер. — Не стоит вспоминать об этом. Нам несказанно повезло, а если повезет еще немного, то мы сможем как следует позаботиться об Алине.
— Жизнь научила меня не полагаться на удачу, — возразил я, насадив картошку на вилку, но тут же выронил ее из руки. — Прошу прощения.
Затекшим мыщцам и суставам еда и питье отчего–то не помогли. Совсем. Я снова посмотрел на Раджера с женой.
— Так где же Маттея?
— Как мы и сказали, ищет Алину вместе с остальными.
Лета начала убирать со стола пустые тарелки. Вы бы даже не успели намазать масло на хлеб, а мы уже практически уничтожили всё обильное угощение.
— А вы до сих пор не сообщили своим друзьям, что нашли нас?
— Ну их… их же здесь нет. Некому говорить пока. Никто не думал, что мы вас так быстро найдем.
— Но нашли.
— Удача, дарованная святыми, — с благочестивым видом сказал Раджер.
Алина смотрела то на меня, то на него, не понимая, о чем мы.
—
— Рада, что вы наконец–то как следует поели, — сказала хозяйка, улыбаясь. Нервничает, до сих пор нервничает.
Она знает, но не уверена, сколько мне осталось.
— Накормили на пиру — может, скоро я помру, — весело пропел я.
Алина хихикнула, услышав старинную детскую песенку, но остальные молчали.
— Осталась лишь одна проблема, — сказал я с улыбкой.
— Какая? — спросила Лета.
— Хочется сладкого.
Они рассмеялись, но все равно немного скованно.
— У нас не было времени приготовить… Могу намазать варенья на хлеб, — предложила Лета.
— Фалькио, это невежливо, — сказала Алина.
Я покачал головой.
— Не стоит, я всегда всё ношу с собой. Алина, милая, можешь оказать услугу усталому, старому, изможденному и избитому человеку? Сунь руку мне в карман и достань–ка сласти.
Совершенно сбитая с толку, она растерянно поглядела на меня.
— Давай, я же так удобно устроился. Хочу теперь отведать конфет. Достань–ка леденец.
Она встала; Раджер потянулся к ней, но, заметив, что я смотрю, остановился. Я улыбнулся. Едва мог шевелиться, поэтому изо всех сил старался показать, что еще на что–то способен. Полагаю, тут уместно упомянуть, что в самых страшных ночных кошмарах я до сих пор вижу, как меня парализует.
Алина неловко сунула руку во внутренний карман плаща и вытащила один мешочек.
— Нет, милая, я хочу леденец. У тянучки вкус клубники, он не слишком сочетается с уткой.
Она опустила руку в другой карман. Девочка дрожала, но пыталась скрыть это: либо всё поняла, либо думала, что я теряю рассудок.
— Так, — сказал я. — Это он.
Не спрашивая, что делать дальше, она развернула леденец и сунула мне в рот — я почувствовал резкий, почти металлический привкус. Достаточно понюхать это средство, и оно выведет вас из самого глубокого обморока. Маленький кусочек позволит двигаться без перерыва двое суток. Того количества, которое проглотил я, хватило бы, чтобы остановить паралич сердца — если, конечно, оно не лопнет у меня в груди. Я издал такой звук, словно приложился к сосцам святой Лайны, Ставшей шлюхой ради богов.
— Вижу, вы большой сладкоежка, — сухо сказала Лета.
— О да, сударыня, еще какой. Я бы и вам предложил, но это был последний леденец. Возможно, вам придется по вкусу тянучка со вкусом клубники.
— Спасибо, но я откажусь. Кажется, вы говорили, что клубника плохо сочетается с уткой.
Алина села на свое место; она глядела на нас с выражением ужаса на лице и пыталась придвинуться ко мне. Раджер смотрел на меня пустыми, ничего не выражающими глазами: просто ждал.
Что ж, подождем. Руки меня все еще не слушались.