Клоака. Станция потери
Шрифт:
Так что же в этой ситуации так забавляет моего компаньона?
— Ну поделись со мной своим пониманием.
— Ты когда нервничаешь, — начинает Костя, — начинаешь дерзить. Ты знала об этом?
От его слов у меня в ушах начинает нарастать гул.
— Неправда, — тараторю я, ощущая пылающую кожу на щеках.
— Еще какая правда, — говорит он, пристально разглядывая мое лицо. — Смышленая и дерзкая Нина.
— Отвратительно прозвучало.
— Почему? — спрашивает Костя. — Тебя оскорбило слово «смышленая»? Так это комплимент. «Дерзкая»?
Ну знаешь…
— Ты у нас тоже, оказывается, становишься чрезмерно разговорчивым, когда тебя пытаются съесть, да?
— Горожане не пытаются нас съесть. — Костя вмиг становится серьезней. — Они просто хотят нас убить.
— Меня эта новость так успокоила!
Бум. Бум. Бум.
Горожане продолжают биться о дверь, а я ловлю себя на мысли о том, что Костя оказывается прав. Когда я нервничаю или боюсь чего-то, то совершенно не слежу за своим языком.
— Прости, — внезапно извиняется он. — Кажется, стрелять было плохой идеей.
— Об этом я и говорила.
Но что нам теперь делать?
«Снимать штаны и бегать», — любимый ответ моей классной руководительницы на подобного рода вопросы. И однажды, кстати говоря, один из старшеклассников последовал ее совету. Он спокойно так снял штаны, рубашку и, оставшись в трусах да носках с ботинками, устроил по школьным коридорам марафон. Ух мы тогда и смеялись! Ора, правда, было тоже предостаточно. Причем орали все: директор, завучи, учителя, некоторые возвышенные барышни.
Можно подумать, он по школе голым бегал, чтоб выводить такие фальцеты…
— Я готов выслушать твои предложения.
— О, правда?
— Дерзишь, Нинок.
— Много разговариваешь, Костик.
Наш разговор походит на диалог пожилых супругов, понимающих друг друга с полуслова. Но легче мне от этого не становится.
Что мы можем сделать в сложившейся ситуации? Открыть дверь и двигаться напролом? Это самоубийство. Как минимум для одного из нас. И… Трупом окажусь я. С вероятностью в 99% им окажусь я. Один процент остается для Кости, но… Он в Клоаке два года как-то умудрялся выживать.
Этот один процент можно считать погрешностью, от которого никакого толка.
Можно было бы вернуться в квартиру. Я бы даже пожертвовала ради этого жетоном. И даже придумала бы сказку о том, как он у меня появился. Но был ли смысл возвращаться обратно? Если на окнах решетки… Руками нам их не снять. Если бы мы были на втором этаже, а не на первом…
— Слушай, а балконы здесь предусмотрены? На первых этажах?
— Нет. А зачем тебе балкон?
— Хотела подняться на второй этаж по аварийной лестнице, а оттуда уже спрыгнуть вниз, на улицу… На всех же балконах есть аварийные лестницы?..
Дельная мысль пришла. Дельная мысль ушла.
— Не уверен, но…Черт. Да ты гений, Нина. Знала об этом?
— У меня сегодня день открытий благодаря тебе, — говорю я, наблюдая за тем, как спокойно Костя закидывает автомат себе на плечо.
Бум.
— Эм… Не поделишься светлыми мыслями, пришедшими в твою голову благодаря мне? — спрашиваю я, краем глаза продолжая следить за тенями горожан. — Чтоб я тоже поняла свою гениальность.
Интересно, способны ли горожане выломать дверь, если все разом об нее ударятся? Могла ли в их головы прийти такая идея?
— Аварийный выход, Нина.
Он подходит к чему-то, что я могу описать словом «шкаф». Только никаким шкафом это, разумеется, не было. В моем доме внутри такого фанерного сооружения хранится противопожарный шланг, пара лопат, два мешка картошки и ведро с песком. Картошка, конечно, уже была самоуправством наших соседей, а вот все остальное служило гарантией безопасности при внезапном пожаре. Правда откуда в шланг должна была поступать вода я не очень понимала, и кто решил, что одного ведра песка хватит для того, чтобы потушить разбушевавшийся на чьей-то кухне огонь… Тоже не понятно.
Но атрибуты пожарников-самоучек были на каждом этаже.
— Там нет аварийного выхода, — со знанием дела говорю я. — В таких…шкафах хранят никому ненужный хлам.
Костя пытается открыть дверцу этого сооружения, но у него ничего не выходит. Две металлические пластины крепко сдерживают самый обычный замок. Кстати… Это ведь странно, разве нет? То, что на дверях квартир висят электронные замки, со встроенными в них слотами для жетонов, а этот «шкаф» держит закрытым какой-то замочек, вскрыть который способны даже дети, не имеющие в своем распоряжении ключа.
Бум. Бум. Бум.
Тцк.
Дверь, об которую бьются горожане, как-то подозрительно скрипнула.
Или же…треснула?..
Треск. Треск. Треск.
— Костя, стекла! — выкрикиваю я, отбегая от двери.
Бум. Бум. Бум.
Треск. Треск. Треск.
Горожане так сильно бьются о двери, что стекла перестают сдерживать их натиск. Но хватит ли у них ума через появившиеся проемы пробраться в коридор?
Тзынь!
Я не хочу этого узнавать. Особенно теперь, когда осколки со звоном падают на пол, а сквозь образовавшуюся брешь тянется несколько пар тощих и склизких рук.
— Костя!
— Не боись!
Бах!
—Это не зомби. Они не кусаются.
Скрип.
— Это не смешно!
Костя решает избавиться от замка старым, проверенным в фильмах способом: выстрелив в него. Но мне всегда казалось, что пуля, разбивающая замок, обязательно должна отскочить от своей цели в голову стрелявшего. Мерзкая и, возможно, ничем необоснованная фантазия, но страх от представленного однажды, крепко держится в голове.