Клоака. Станция потери
Шрифт:
— Если бы таковая имелась, то те, кто изначально жил в Клоаке, о ней бы знали. Ты так не думаешь?
Нет, не думаю.
— А сколько их осталось? Тех, кто жил в городе изначально?
Костя пожимает плечами.
— А мне откуда знать? В лагере об этом как-то не распространяются.
А почему? Что заставляет их молчать? Князь? Но он местный. И сам ищет способ… Нет, не спастись же он пытается, а найти Центр управления, чтобы возродить город. А тот эксперимент, на который меня привел Семен? Вдруг в подвалах таких ученых еще
Тот ученый. Он же определенно не обычный дворник. Как он мог не знать, где Центр управления? Почему лагерь располагается на улице, когда где-то должны были быть целые научные объекты? С бетонными стенами, системами жизнеобеспечения и защитой на все случаи жизни. В голове так много мыслей, но у меня не получается собрать их воедино. Я только больше путаюсь, начиная думать обо всем и сразу.
До лагеря мы доходим минут за двадцать, быстрее, чем предполагал Костя. На обзорных вышках никого нет, и это Костю настораживает.
— Им сейчас не от кого защищать свою территорию, — говорю я, прислушиваясь к внутренним ощущениям.
Червячки мои преспокойно спят.
— Ты говорил о том, что Князь должен был устроить перекличку. Может, это она и есть?
Костя молчит. Я вижу, как сокращаются желваки на его лице. Он о чем-то думает. И, возможно, решает для себя, что ему делать дальше: вернуться на водоканал или попытаться спасти брата прямо сейчас, воспользовавшись недавней неразберихой.
— Костя?
— Вон там в заборе дыра. Через нее Митяй тебя и вывел, — произносит он, поворачивая голову на мой оклик. — Я ближе подходить не стану.
— Я понимаю. Спасибо, что проводил.
Уголок его губ слегка дергается.
— Пошутить бы на эту тему, да не хочется, — произносит он, вновь устремляя свой взгляд обратно к лагерю.
— Мы ему поможем.
Я кладу руку ему на плечо, пытаясь выглядеть убедительнее.
Получяется, конечно, вряд ли. Но попытаться стоило.
— Как мне с тобой связаться, когда разузнаю что-нибудь?
Костя накрывает мою ладонь своей, а после убирает мою руку со своего плеча, слегка сжимая мои пальцы.
— Через Митяя. Говори ему все, что узнаешь. Он уже будет передавать твои слова мне.
— Ты ему доверяешь?
— Как самому себе.
И после этого мы расходимся в разные стороны. Я не оборачиваюсь для того, чтобы посмотреть, не обернулся ли он. Слова из старой песни, смысл которых я осознала только учась в старшей школе, как нельзя кстати подходили к этой ситуации.
Кто бы знал, как тяжело было не обернуться. Мне этого хотелось, но я сдержалась. Нельзя было так глупо попасться часовым. Одно дело, если я начну говорить о том, что ушла в самоволку, когда система еще не дала сбоя, а теперь просто возвращалась обратно в лагерь. Одна. И совсем другое пытаться объяснить обозленным на весь мир мужикам о том, что «ни на кого я там в деревьях не смотрела».
Дыра в заборе как была, так и есть. Я пролезаю через нее, лишь сейчас вспомнив
Если же нет…
— Нина.
От мужского голоса, произнесшего мое имя, я начинаю проклинать все на свете. Сердце в груди бьется быстрее, а червяки отходят от анабиоза и начинают противно копошиться внутри. Я оборачиваюсь.
— Дмитрий, — произношу я, рассматривая стоящего напротив меня мужчину.
Его вид, поза, лицо, глаза… Они ничего не выражают. Рыжие кудряшки, промокшие так же, как и мои собственные волосы, смешно прилипают к его широкому лбу. Он смотрит на меня, а я на него, пытаясь понять: что теперь делать?
«Снимать штаны и бегать», — голосом моей учительницы проносится в голове ничуть не смешная в данной ситуации фраза.
Конечно, полуголая девица смогла бы отвлечь его от вопроса о том, что я делала на улице, но… Боюсь, что после такой выходки меня отправят в Рай к Белле. А мне быть «бабочкой» совсем не хочется.
— Ты заболеешь, если будешь стоять под таким ливнем, — наконец-то произносит он, подходя ближе. — Иди за мной.
—К-куда? — спрашиваю я, постукивая зубами.
Он чуть выше меня, но мне все равно приходится приподнять голову, чтобы посмотреть ему в глаза.
— К Князю, — спокойно говорит он, обходя меня.
— З-зачем?
Сердце екает.
Не к добру это было.
— Узнаешь.
Дмитрий идет мелкими шагами, а я, недолго постояв на месте, следую за ним. Он не оборачивается, чтобы проверить: иду я за ним или нет? А вот мне чертовски хочется обернуться назад и увидеть Костю, который бы одним лишь взглядом сказал мне, что бояться нечего.
Потому что всегда есть аварийный выход. А поддаваться панике не лучший способ произвести впечатление на того, кто поймал тебя с поличным на месте побега.
Или же не поймал?
Трясись от холода, Нина, и изображай барышню, способную при виде парня в одних трусах воспроизвести фальцет. Глядишь, и на этот раз не пристрелят.
Часть четвертая. Побег. Первые оковы — Заключенные
Я всегда считала, что наши сериалы — дно мирового кинематографа. Хуже них, наверное, только индийские. Но там хотя бы танцуют прикольно. А от сари в свое время я и вовсе была в непередаваемом восторге.
В наших же сериалах «не так» абсолютно все, начиная с непродуманных и пафосных диалогов и заканчивая примитивным сюжетом и неумением актеров избавляться от театральной выправки. Некая «А» — актриса театра и кино. Театра и кино! Это ж как так? Театральный персонаж и киношный — совершенно разные персонажи. Играя со сцены, актеры следят за своей мимикой, жестикуляцией и артикуляцией, ведь сидящие в зале на последних рядах зрители должны знать: кто на сцене, какую эмоцию он показывает и что он при этом говорит.